Вообще Пашка – человек, милее и добродушнее которого днем с огнем не сыщешь. Поэтому спектакль, который он разыграл несколько минут назад перед Анфисой, дался ему с большим трудом и морально его истощил.

– Ты прости, что я тебя в свои невесты записал без твоего согласия, – он виновато улыбнулся.

– Да ладно, чего уж там. Всегда готова, – усмехнулась я. – Если что, я шучу. А то подумаешь еще, что меня тоже твое наследство заинтересовало.

– По тебе сразу видно, что ты не такая, – покачал головой Антонов.

– А какая я? – во мне вдруг включилось кокетство.

– Настоящая, – не задумываясь сказал Паша. – Тебя деньгами не заманишь. И это даже немножко обидно. Не сочти за грубость, – с ложной скромностью добавил он.

Игривое настроение тут же испарилось. Мне стало одновременно очень хорошо и очень плохо. Приятно слышать такие слова о себе, вдвойне приятно – от приятного человека. Плохо, когда я представила, что готова была отказаться от своих когда-то железных принципов и чуть не связала свою жизнь с человеком, с которым не чувствовала себя любимой и которого не любила.

– Я сказал что-то не то, да? – Антонов тут же заволновался. – Прости, я часто несу чушь, и ее не все понимают.

– Нет-нет, – я поспешила его успокоить и тепло улыбнулась, – наоборот – мне мало кто говорил такие приятные слова.

Теперь, когда Антонов наконец расслабился и стал тем Пашкой, которого я знаю и с которым могу болтать часами напролет, мы говорили обо всем и ни о чем. Давно я так хорошо не проводила время. Ну, если не считать Турцию, конечно.

С Пашей было весело и легко. И я чувствовала, что и ему нравится со мной тусоваться. Хорошая все-таки была идея – согласиться пойти с ним на свидание. Хотя искры между нами никакой так и не пробежало. С Пашкой здорово делиться секретами, как с Милкой, как бы это кощунственно ни звучало. Поэтому я все же немного напряглась, когда Антонов пригласил меня потанцевать. А ну как сейчас наступит этот неловкий момент: слишком тесное пространство, плечо к плечу, глаза в глаза и напрашивающийся сам собой поцелуй. Медленная композиция, которую исполняла та самая расхваливаемая официантом «крутая группа», добавляла еще большей интимности. Антонов уверенно вел меня в танце. Он него пахло – подумать только! – пачули. От смеси удивления, легкого страха и, как ни странно, спокойствия, я немного сбилась с шага и наступила на ногу Паше.

– Прости, – шепнула я ему в ухо. – Надо было тебя сразу предупредить: танцор из меня ужасный.

– Да я уже давно понял, какая ты неуклюжая. Еще тогда, когда ты опрокинула монитор на моем столе, – ровным голосом произнес Пашка, и я прыснула. – Поэтому знал, на что иду.

Ну да, был за мной такой грешок. Антона, помнится, иногда выводил из себя мой «талант» то ронять вещи, то промахиваться мимо двери – прямо в косяк. Обычное дело. А вот Паша вовсю забавлялся. По-доброму так. Напряжение резко ушло, и я расслабилась в объятиях Антонова. Аромат пачули, наверное, возымел свой обычный эффект.

– Скажи мне, Брусникина, – низкий голос Пашки перебил томное «ммм», которое старательно выводил в микрофон фронтмен группы, – у нас с тобой есть шанс?

Я подняла голову и посмотрела на Антонова. Его взгляд был спокойным, даже немного любопытным, словно он собирался проводить эксперимент и рассчитывал в уме вероятность успешного результата.

– Могу сказать только одно, – я лукаво улыбнулась, – уж лучше я буду дружить и ходить на свидания с подпольным миллионером, чем жить с парнем, который мечтает о свадьбе на двести человек с трехуровневым тортом и бутылками шампанского в костюмах жениха и невесты.