В Украине Юлька была дизайнером. В свое время отучилась в «художке», но дальше этого дело не пошло, хотя талант отображать на бумаге изящными линиями и штрихами самую суть людей, вещей и форм у нее был яркий и самобытный. Дизайнерские курсы дали профессию, научили использовать иллюстрации в макетах, создавать инфографику, превращать обычные фотографии в фотокартины или коллажи: под заказ и настроение. Юлька творила легко, радостно, экспериментировала в новых стилях, работала с цветом и в черно-белых тонах. Ее тонкие рисунки не раз украшали рассказы, печатавшиеся в глянце, и даже обложки книг.

Работать по специальности здесь она не могла: нужно было получить сертификат о местном образовании, считай, заново отучиться. А чтобы продавать иллюстрации изданиям, пока не хватало раскрутки. Юлька попыталась сделать свой сайт, но этого оказалось мало. По старой памяти ей еще заказывали макеты и рисунки из Украины. Гонорары платили, но переведенные в евро, они сильно теряли в весе. В иные месяцы у Юльки не было ни одного заказа, и она просила денег у Маркуса – на бензин, продукты, мелкие траты. Он давал всегда безоговорочно, давал больше той суммы, которую она называла: Юлька ведь тоже работала на его магазин – оформляла витрины, рисовала рекламные листовки, регулярно убирала и время от времени сидела в качестве продавца. Но вот этот момент – просить – пусть даже у собственного мужа, пусть даже честно заработанное – Юльку напрягал невероятно. Поэтому волчком крутилась, чтобы ее не забывали, щедро слала резюме, читала профлитературу. Стол часто был завален неоконченными набросками: не все нравилось, не все удавалось довести до совершенства. Но были рисунки, которые проникали в самое сердце, не оставляли равнодушным: «Девушка у пруда», «Проводы», «Сельские дети». И в эти минуты – когда творила, горела, что-то создавала – она дышала полной грудью, была по-настоящему свободной, и нечаянно соскочившая на полотно памяти Ромкина тень лишь тепло грела, но не мешала.

Когда же работа оканчивалась, вместе с гордостью, облегчением, радостью она испытывала вдруг почти неслышный укол одиночества, и в следующую минуту по телу уже разливался этот сладкий яд воспоминаний и жалости – к себе, к нему, к его жене, к Маркусу, к жизни…

Впрочем, кто не нуждался в жалости, так это Маркус. Он много тренировался, с аппетитом ел, играл в компьютерные игры, продолжал путешествовать… Юлька старалась о нем хорошо заботиться. Сейчас, например, едва отдышавшись, жарила его любимые тонкие блинчики – сидит ведь, наверное, без обеда. Она заварила в термосе травяной чай, переоделась в джинсы и отправилась в магазин – помогать, утешать, радовать. Как и подобает порядочной жене.

В этом маленьком городке все рядом. Когда она парковала машину, то заметила выскользнувшую из бокового входа кошачью фигуру Изабеллы, хоть та и намотала цветастый шарф до самых глаз. «Чего ты ходишь к нему, он женат!» – хотелось выкрикнуть Юльке, но она тут же вспомнила себя. «Сколько ж еще это будет меня преследовать?»

Она надела нарядную улыбку и отворила дверь. Маркус невозмутимо копался в несезонном товаре – футболках и шортах.

– Быстро же ты, – удивился он.

– Разве? Полдня прошло! Зачем сюда приходила эта ненасытная лисица? – Юлька не сказала ничего обидного, но такая метафора отчего-то задела Маркуса.

– Почему ты называешь ее так? Это образованная женщина. Она пришла поговорить.

– О чем ей с тобой говорить? О клубах? О сексе? Зачем она тут трется? Будь осторожен, она что-то вынюхивает.

– Юлия! Как тебе не стыдно!

– Это ей пусть будет стыдно.