– Ну почему же. Все поймете. Вас никто не заставляет участвовать, но послушать полезно. Хотя, конечно, основной смысл подобных мероприятий – обсуждение.

Яна уклончиво пожала плечами. Для нее странно было, что можно идти, можно не идти. И пойти хотелось, и комплекс студента не позволял согласиться, а потом не пойти.

– Можно еще последний вопрос? – сменила тему Яна.

– Конечно, все что угодно. – добродушно улыбнулся Герман.

– Скажите, что здесь с интерьером?

– А что с ним? – весело заулыбался Герман.

– Ну, он какой-то… – Яне было не подобрать слов для его описания, – ей вдруг показалось, что она считает интерьер странным просто потому, что ничего не понимает в интерьерах, и умолкла, стыдясь глупого вопроса, чуть не слетевшего с ее уст.

– Странный? Пышный? Безвкусный? Бестолковый? – понимающе улыбаясь, вопрошал Герман. – Дело в том, что это было сделано специально. Это целая история, на самом деле! Нам бы вполне подошло простое функциональное решение, типа белые стены, деревянные стулья. Но финансируют нас люди несколько другой формации. И вот представьте, жили мы – не тужили в этом прекрасном здании, – тут все было весьма скромно, но со вкусом. И приходит как-то некто Сергей Федюков, слышали о таком?

– Ого! Это же зам нашего премьера, да?

Ну да. Он один из тех, кто периодически ведет с нами на переговоры о новых исследованиях, которые предстоит выполнить, и сообщает, что через несколько месяцев нас посетит еще некто еще более важный.

– И кто же?

– Вадим Лобас. О таком слышали?

Яна неопределенно пожала плечами. Даже если и слышала, то не более того.

– Это генерал ФСБ. Очень влиятельный. Он там большой вес имеет, и что не так, прикроет всех тут на раз-два. Нас предупредили о том, что его надо принять по высшему разряду. Но сказали, что в таком помещении это делать нельзя ни за что. Мы спрашиваем – нам что, ради одного посещения Лобаса капитальный ремонт делать? – и что вы думаете? – да, говорят, если ему тут не понравится, то беда. Просто ничего не будет, и все. Видимо, у них там свои какие-то счеты, но нам под это дело даже денег выделили и трех архитекторов, которые должны были за две недели придумать всего попышнее, а потом весь ремонт через месяц должен был быть готов. Лобас этот пришел, был в полном восторге от позолоты в коридоре и коньяка, который ему тут наливали, сказал, что мы молодцы и нужны стране.

– Но вы же не все переделали?

– Нет конечно, зачем? Сделали холл, конференц-зал и ресторан. Пару кабинетов оформили. На оставшиеся деньги просто докупили необходимой техники в кабинеты. Больше он не заходил никуда, ему вообще это все непонятно и неинтересно. Пил коньяк, рассказывал про врагов родины и как с ними надо бороться. Потопал тут, поразглагольствовал, что мы молодцы и он рад. Все! Делов на два часа. Удивительные вещи происходят, вот. Правда, через год он каким-то образом стал курировать наши проекты, то есть мы ему подчиняемся уже напрямую. Но он к нам больше уже, кажется, и не заходил.

Яне было интересно, но она неожиданно подавила зевок. От зевка потекли слезы из глаз. Яне было страшно неловко, она начала извиняться и неловкость усилилась. Герман понимающе засмеялся.

– Давайте, идите-ка домой. Вижу, что вы ужасно устали. Завтра поговорим еще, если захотите.

Дома снова не было Сашки. Яна села на диван, поджала ноги и стала медленно доедать вчерашний салат из холодильника, прямо из салатницы. Сегодняшний день ее потряс. Она узнала столько всего и о себе, и об окружающих, и вообще об устройстве мира, что ее мозг просто взрывался. Было немыслимо вот так вот взять и лечь спать, потому что заснуть, несмотря на навалившуюся усталость, было бы просто невозможно. Доев салат, Яна залезла в холодильник и обнаружила там полбутылки вина, не допитого тогда, с Иронькой. Это было очень кстати. Яна не любила алкоголь, можно сказать, вообще никогда его не пила, но в этот момент ей захотелось дать взбесившимся в голове мыслям самим найти способ успокоиться. Раз уж они все теперь здесь, эти знания и мысли, им нужно самим научиться уживаться друг с другом, а вино в небольших дозах способствует этому процессу как нельзя лучше. Яна вынула пробку, плеснула себе в бокал, отпила глоточек. Как и тогда, оно показалось ей горько-кислым, с резким запахом – и зачем только его пьют? Она вспомнила, что Иронька говорила про это вино. Что оно какое-то недорогое, но хорошее, с определенного виноградника, его надо не пить, а смаковать. Всеми вкусовыми рецепторами, распределяя на языке и анализируя свои ощущения. Что ж, самое время переключиться с анализа мыслей на анализ ощущений.