– Одни разговоры, – пробормотал Крэйг. – Подожди, все еще изменится. Не забывай, я ее знаю.

Это было не слишком большим утешением. Потому что Фрэнки ее не знала и не догадывалась, на что та способна. Поэтому, даже если ей хотелось быть справедливой по отношению к Джулии и не вычеркивать ее из своей жизни, Фрэнки поймала себя на том, что держится поближе к Фергюсу на празднике у его подруги Прины. Обычно она пила кофе в ближайшем кафе, подальше от разбушевавшихся малышей. Но не в этот раз.

– Вот с этим нам, мамам, приходится мириться, да? – со смехом сказала ей одна из женщин, пока они ползли по блестящему красному туннелю, чтобы вытащить застрявшего малыша. И эти слова вонзились во Фрэнки, словно кинжалы. Она уныло подумала о том, что перестанет быть мамой, если Джулия заберет Фергюса. За один вечер этот мир закроется для нее, резко опустятся металлические жалюзи, оставляя ее за его пределами. Мысль об этом была невыносимой. Фергюс стал самым замечательным подарком, бонусом, который шел в придачу к Крэйгу. Фрэнки одновременно влюбилась в них обоих, и ей безумно нравилось учиться тому, как быть мамой для Фергюса. «Как ты думаешь, вы могли бы завести общего ребенка? То есть еще одного ребенка». Об этом подруги время от времени спрашивали Фрэнки, и она всегда мучилась с ответом. Да, разумеется, она была бы рада родить ребенка от Крэйга, но она уже так беззаветно обожала Фергюса. Осталось ли вообще место в ее сердце для другого малыша?

Фрэнки считала само собой разумеющимся, что он навсегда останется ее сыном, а она – его мамочкой, вот в чем дело. Но она не была его матерью, так ведь? А теперь она оказалась в опасности: Фергюса – и ощущение материнства – могли увести у нее из-под носа.

– Ну разве нам не повезло? – ответила она матери, заговорившей с ней, выдавив из себя смешок. Но в глубине души она чувствовала, что готова вцепиться в Фергюса и никогда его не отпускать. Порой не понимаешь, насколько ты счастлив, пока не столкнешься с угрозой все потерять.

Наступил понедельник, и Фрэнки, первым делом отправив Фергюса в детский сад, смогла вернуться мыслями к работе, которой она планировала заниматься следующие несколько часов. Она успела пообщаться с возможным новым клиентом, руководителем отдела искусств в достойной компании, выпускавшей поздравительные открытки, и тот попросил ее предложить идеи для нового дизайна. Теперь она обдумывала идею линейки открыток с семейством драконов и за выходные сделала несколько набросков в блокноте: покрытые чешуей хвосты, округлые животы, величественные крылья и пышущие огнем ноздри. Ведь все любят драконов, верно? Особенно таких толстеньких и забавных, какими она их видела. Теперь ей требовалось перенести свои мысли, смелые и яркие, на бумагу в надежде, что они понравятся клиенту.

Должно быть, почтальон приходил, пока ее не было дома, потому что на коврике у двери лежал конверт, адресованный Крэйгу. Было в его толщине и ощущении от как будто накрахмаленной дорогой бумаги нечто такое, что заставило Фрэнки еще раз посмотреть на него, пока она шла в кухню. На почтовом штемпеле был код восточного Лондона и название компании, которое она не узнала: «Харгривс и Уинтер». Звучало как название юридической фирмы, с тревогой подумала Фрэнки, кладя конверт на стол перед Крэйгом.

– Это тебе, – сказала она.

Он, хмурясь, сидел перед ноутбуком и пытался придумать начальные фразы для обзора на книгу, который он писал для культурного раздела газеты.

– Ага, – пробормотал он, уставившись в экран, а потом сощурился и снова начал печатать.