Лёня продолжал служить им верой и правдой. Он приносил тяжеленые сумки с продуктами, мыл посуду, пылесосил и драил полы. А по вечерам жадно слушал, о чём они говорили между собой.

Однако он не верил, что Мастер и Маргарита сверхъестественные существа. Незаурядные, обладающие доступом к изнанке мира, но люди. Маргарита, бывало, раздражённо кричала на Мастера или даже отчитывала его.

В Питере Мастер резко сдал.

– Кто я? – как-то задал он вопрос Лёне и, похоже, всерьёз ждал от него ответа.

Лёня ответил:

– Вы – Мастер.

– Представляешь, маэстро, – произнес Эс-эН, – у меня даже российского паспорта нет! Первый же придравшийся мент будет считать себя вправе пить мою кровь.

Эс-эН и Лёня однажды возвращались на метро с очередной бесплодной встречи домой. Сидячие места в вагоне оказались все заняты. Вдруг на лице Мастера появилась гримаса боли. В первые мгновения Лёня не мог понять, что происходит. Эс-эН буквально повис на нём, схватившись за его плечи, и просипел ему на ухо: «Если я сейчас не сяду, мне хана!» Лица пассажиров в вагоне казались, словно облитыми холодной субстанцией света, слегка припухшие, рыхлые, как мякиш батона. Лёне пришлось преодолеть отвращение перед контактом с этими существами, и он попросил какого-то парня уступить место.

В другой раз Лёня делал Мастеру массаж и вдруг нащупал уплотнение. Опухоль бугристым грибом росла внутри шеи.

– Что это, сэнсэй?

– Это, Лёня, непреодолимые обстоятельства, – ответил Эс-эН. – Данность, с которой я ничего не могу поделать.

Эс-эН тяжело заболел, да так, что туалет посещал только с помощью Марго.

***

Лёня знал, что учиться надо не той запредельной мудрости, которую Мастер и Маргарита преподавали на семинарах, она бесполезна, а тёмному ремеслу, житейскому искусству войны.

В Ташкенте Лёня возил сэнсэя на своей белоснежной «Ниве». В один из жарких солнечных дней они сделали хороший базар и возвращались домой. На перекрёстке Актэпэ зажегся красный, и Лёня остановился, пропуская автобус, забитый пассажирами.

– В такую жару лучше не вылезать из дома, – сказал Лёня.

– Маэстро, у них нет выбора, – ответил Эс-эН, и как только он произнёс эти слова, раздался оглушительный удар. Внезапно выскочивший грузовик врезался в этот автобус.

От страшного столкновения из искорёженного металла на плавящийся асфальт высыпались люди, прямо, как горсть разноцветных драже. Рыдал малыш весь в крови. Пожилая узбечка кричала: «Вай дод!» Много неподвижных фигурок пестрело на дороге. Когда-то Лёня работал спасателем в горах, умел оказывать первую помощь. В душе он был настоящим героем. Его мышцы дёрнулись, но Эс-эН положил ему на плечо свою тяжёлую ладонь и сказал тихо и внятно:

– Не надо, маэстро. Пусть все идёт по Дао.

– Там люди гибнут, сэнсэй!

– Я знаю. Добро творить опасно в нашем мире, маэстро. Понял меня? Поехали!

Лёня кивнул, обливаясь холодным потом. И они поехали. Обогнули место аварии, не обращая внимания на стоны и мольбы о помощи, тихонько, легонько, своей дорогой.

***

В Питере Мастер водил его по клубам боевых искусств и выставлял на поединки. Незадолго до очередной такой «прогулки» у Леонида поднялась температура до 40 градусов. Ни кашля, ни насморка, ни лихорадки. Сначала он вполне сносно себя чувствовал, активно двигался, храбрился, что готов хоть сейчас в бой. Но жар не спадал.

– Все будет хорошо! Это у тебя вишуддха открывается, – уверяла Марго, но по её жестко сплющенным губам он догадался, что она встревожена.

Он любил её и страстно желал. Она женщина Мастера и поэтому доступна лишь для благоговения.

– Есть у меня одно волшебное средство, – сказала она.