Полная ему противоположность – Прохор. Этот пес и цветом был не похож (серый с проседью) и нравом. Большую часть дня Прохора держали на цепи, он неистово гавкал на все проезжающие мимо машины и даже сейчас, невзирая на чины, стал рваться с цепи и лаять на машину Тараса Александровича. Прогуливали его только под надзором одного из охранников, обязательно в будние дни и только ближе к полуночи, когда не было риска встретить кого-нибудь. Однажды Прохор напал на зазевавшегося таджика и здорово потрепал его ватник. Таджики с тех пор ночью на улицы поселка не выходили – даже по нужде. Между собой они называли Прохора шайтаном.

– Алексей здесь? – спросил Тарас Александрович охранников.

– Здесь, – хором ответили они.

Тарас Александрович удовлетворенно кивнул и поднял стекло. Машина въехала на территорию поселка и направилась в сторону штаба. Охранники закрыли ворота и вернулись в тепло своей каморки. Прохор еще некоторое время лаял, после чего и он успокоился.

Алексей что-то писал в хозяйственном журнале при тусклом свете настольной лампы. Все дни недели он чувствовал себя здесь начальником, но это чувство пропадало сразу, как только появлялся кто-то из руководящего состава компании.

Подъехавшая к избе машина полоснула фарами по окнам. Алексей тут же подскочил и, вытянув перед собой руки, будто хлеб с солью нес, бросился встречать своего благодетеля.

– Хорошо, что дождался, – Тарас Александрович пожал руку, после чего снял свою басмаческую лохматую шапку, обтер ладонью массивную лысину.

– Ну, что вы, – жирное лицо Алексея расплылось в подобострастной улыбке, – как же я мог уехать…

Алексей угодливо заюлил, выхватил шапку, помог снять полушубок, после чего аккуратно положил все эти тяжелые и холодные меха на потертый кожаный диван.

– Чаю хотите? Пять минут назад кипел.

Тарас Александрович сел на стул, на котором только что сидел Алексей, вынул из кармана сигареты, бросил пачку на стол. От него пахло зимней свежестью и табаком. Было видно, что в любом месте – будь то зал ресторана или тесный барак, он всегда чувствует себя хозяином.

– От чая не откажусь. Под вечер стало холодать.

– Да, подмораживает. А вчера было тепло, снега навалило. Сегодня всеми силами расчищали, да так все и не расчистили. Снег схватился настом, лопаты гнутся. Сюда бы небольшой трактор на сезон арендовать не помешало бы.

– Трактор здесь уже не понадобится…, – Тарас Александрович сделал паузу и добавил с каким-то скверным смыслом. – Сворачиваем Барханы.

Алексей остановился на полпути с полным чайником.

– Как сворачиваем? Почему?

Тарас Александрович закурил от зажигалки.

Он сидел вполоборота. Свет настольной лампы выхватывал только одну половину его лица. В дыму сигареты левый глаз сощурился…

И в этот момент Алексей увидел своего благодетеля в совершенно неожиданном ракурсе. Прищуренный взгляд придал его лицу выражение потустороннего провидчества – причем, злого провидчества. Впечатление усиливал этот голый череп, к которому так и хотелось пририсовать рожки. Да еще этот дым изо рта…

– Почему не понадобится? – почти шепотом спросил Алексей.

– Вот для этого я и приехал, – сказал Тарас Александрович. – Надо серьезно поговорить, Алеша, пока никто нам не мешает. Наступают такие времена, когда требуются решительность и надежность… Твоя надежность и моя решительность.

– Что случилось?

– Да ты чаю сначала налей.

У Алексея затряслись руки, когда он наклонял чайник хоботком к чашке – то ли от тяжести, то ли от волнения.

«Интрига», – Снеговик потянул морковкой быстро холодеющий вечерний воздух.

Цель была ясна.

Он каждую зиму воплощался среди людей, чтобы предупреждать их об опасности. Как правило, опасность имела два вида – либо природная катастрофа, либо интрига. Интриги были предпочтительнее – во-первых, они были интереснее, потому что являлись продуктом человеческой хитрости и требовали аналитики, а во-вторых, по своей разрушающей силе интриги уступали катастрофам и приносили меньше жертв…