Вадиму пришлось остановиться.

– Санки забери! – вдогонку крикнул он Анюте, но та уже забежала в дом. Из-за закрывающейся двери послышался радостный визг Лютеции.

– Здравствуйте, Вадим, извините, не знаю, как вас по отчеству, – Алексей протянул пухлую влажную руку. Дышал он тяжело. Капюшон с меховой оторочкой плотно обтянул раскрасневшиеся круглые щеки.

Снег к этому моменту поредел и помельчал. Пахло дымом многочисленных каминов. Над головой висело ватное зимнее небо. Как хорошо было бы сейчас просто стоять вот так возле дома и просто слушать, вдыхать, осязать. Скорее бы вечер – веранда, чекушка, тишина…

Он пожал протянутую руку, пробубнил что-то похожее на приветствие. Не хотелось выглядеть грубым. По большому счету Алексей лично Вадиму ничего плохого не сделал. В поселке его не любили и, вероятно, за дело не любили, но ведь у самого Вадима не должно было сложиться какого-то определенного впечатления об этом человеке, так как он с ним один на один никогда не общался. С виду Алексей казался вполне радушным человеком. И этот волжский акцент придавал его речи еще большее радушие. Вадим любил этот акцент. Он знавал много ребят в своей молодости – и в армии, и в институте, и в футболе – которые говорили с таким же акцентом. И все они были неплохими ребятами – бесхитростными, надежными, всегда готовыми помочь…

– Извините, что задержал вас, – Алексей говорил сбивчиво, тяжелое дыхание после пробежки мешало ему. – Я давно хотел познакомиться с вами… да все случая не было, а тут увидел вас и решил, что надо когда-то… так сказать, личный контакт… Всегда приятно… Да еще с такой знаменитостью…

Вадим понял, что этот неприятный человек узнал его. Ему захотелось тут же убежать, сославшись на какую-нибудь глупость. Он уже отвык от того, чтобы его узнавали на улице. Ради этого он годами прятался от людей, отказывался от выгодных предложений, не подходил к телефону. Ему казалось, что он наконец-то добился своего – его забыли. В последний раз вопрос: «Это вы?» ему задавали лет пять назад. И вот снова… Может, Катерина ненароком сболтнула?

«Как он постарел, – подумал про себя Алексей и тут же категорично решил: – Пьет, бедолага». Ему стало искренне жалко этого опустившегося человека с ранними морщинами и мешками под глазами. Вот же, судьба-злодейка – принесет на блюдечке счастье и пообещает, что это навсегда, что будешь ты у меня теперь всю жизнь, как сыр в масле, а потом исподтишка это блюдечко выдернет. А человек уже настроился, уже планы какие-то нагородил, возомнил себя личностью…

Вадим всячески пытался не замечать на календаре эту проклятую дату. Но всегда, когда она наступала, он вольно или невольно отмечал ее про себя и, чтобы показать всем, что он ее не заметил, становился вдруг неестественно веселым и этим, сам того не осознавая, всякий раз выдавал себя. Катерина в этот день старалась быть с ним как можно деликатнее и поддавалась на его деланное радушие…

Случилось это двадцать первого апреля. «Спартак» в Москве играл с «Ювентусом». Это была вторая игра четвертьфинала Кубка чемпионов. Если бы «Спартак» выиграл с любым счетом, то он прошел бы в полуфинал. Вся страна замерла. Еще ни одна российская команда не имела таких шансов…

Трибуны ревели речевками. Вадим поймал, как это говорят, кураж. Он чувствовал мяч и, буквально, предвидел, куда этот мяч полетит в следующую секунду. Несколько раз он чудом выручил команду от неминуемого гола. С трибун в этот момент раздалось: «Вадик, ты лучший!». Игра для «Спартака» складывалась хорошо. Они забили уже на седьмой минуте и самоотверженно оборонялись до самого конца. Шла восемьдесят пятая минута. Итальянцы подавали угловой. Они подали за матч одиннадцать угловых, но так и не смогли найти такого способа, чтобы хотя бы обострить ситуацию. Либо Вадик снимал все навесы, либо вовремя подстраховывал высокий молдаванин Саша Бодору. Казалось, что и этот угловой не принесет итальянцам успеха…