Спохватившись, Великий Князь снимает пиджак и накидывает его мне на плечи. Только в этот момент я вспоминаю, что обнажен.

– Пойдем, – говорит Шувалов, не разжимая губ. – Не лучшее время для официального знакомства с Главами Великих Родов, но выбора нет!

Шувалов покровительственно обнимает меня за плечи, и мы выходим из Храма. Аристократы старательно смотрят мне в глаза, не опуская взгляды на мои голые ноги. На их лицах блуждают плохо скрываемые улыбки.

Останавливаюсь перед сильными мира сего и не знаю, как начать разговор.

– С боевым крещением тебя, сынок! – неожиданно тепло произносит Император всея Руси и крепко жмет мою руку. – Еще неделю потерпеть не мог?!

Я глупо улыбаюсь и развожу руками. Государь должен казнить меня на месте, прямо перед парадным фасадом Храма. Казнить прилюдно и жестоко, чтобы другим неповадно было, но он поздравляет меня с обретением Дара. Хочу крикнуть ему в лицо, что разгромил Храм Разделенного, уничтожил два вертолета и покалечил десятки гвардейцев…

– Простите, Ваше Величество! – смиренно произношу я. – Это было не самое умное решение, и я готов понести за него всю меру ответственности!

– Успеешь еще! – он кладет руку мне на плечо и широко улыбается.

– Я хотел доказать, что Тьмы во мне нет! – оправдываюсь я.

– И ты доказал это! Поздравьте парня! – обращается Император к Главам Родов. – Вы же еще помните, как радовались Дару двадцать лет назад?!

Романов задает тон, и остальные послушно его поддерживают. Я погружаюсь в пучину приветствий, неискренних поздравлений и пожеланий дальнейших успехов. Люди, которые пришли меня убивать, улыбаются и жмут руку – теперь я для них свой. С гарантией. Фиолетовое тавро проставлено и одобрено Разделенным Богом.

Я смотрю в красные глаза Юсупова, крепко сжимаю ладонь оранжевоглазого Апраксина, улыбаюсь желтоглазому Нарышкину, внимаю речам голубоглазого Воронцова и выслушиваю елей синеглазого Трубецкого.

Я не хочу их видеть. Никого. Даже Императора. Даже Шувалова, который смотрит на меня, не скрывая гордости и торжества. Он громогласно заявляет, что наш Род полностью оплатит восстановление Храма, профинансирует закупку новой военной техники и медицинскую помощь пострадавшим гвардейцам.

Наконец, тягостная церемония оканчивается, мы прощаемся с сильными мира сего и идем к любезно предоставленному Императором вертолету. Справа от трапа, облокотившись на черный бронированный борт «Сикорского», стоит князь Бестужев. Встречаю его ледяной взгляд и вижу в нем лишь холодное равнодушие.

– Поздравляю, Князь! – сухо произносит он, обращаясь к Шувалову. – Этот раунд за вами!

Великий Князь кивает и, не удостоив собеседника ответа, поднимается по трапу.

– Держись от меня подальше, щенок!

Эти слова адресованы мне – провокация чистой воды. Подавляю детское желание продемонстрировать вновь обретенную Силу и следую примеру Шувалова.

В роскошной, обитой белой кожей кабине мы с Князем садимся друг напротив друга. Глаза Шувалова вспыхивают, и нас окружает светящаяся фиолетовая сфера. Улыбка медленно сползает с лица Великого Князя и проступает другой лик – раздраженный и злой.

– Какого хрена ты творишь? – с нажимом спрашивает старик. – Возомнил себя бессмертным?

Перемена просто разительна. Я начинаю подозревать, что Князю не чуждо искусство актерской игры. Если бы он начал разговор по-другому, спросил бы, чего мне стоила эта Инициация, почему я пошел на чудовищный риск, я бы сам рассыпался в извинениях, но после его упрека…

– Победителей не судят! – с вызовом говорю я и отворачиваюсь, глядя в окно.

– Это не победа, а ошибка выжившего! – цедит сквозь зубы Шувалов. – Ты дал слово, что будешь думать, прежде чем действовать, и что?