Достаточно подать знак тревоги, и снайперы…

Стоп! Они не будут стрелять из страха навредить Наталье! Бестужева нужно не просто уволить, а отдать под суд! Теперь я понимаю, почему меня смутили позиции снайперов на крышах, но понимаю слишком поздно!

Приютских ребят я не узнаю – в младших классах их много, а грим наложен весьма качественно и не вызывает никаких подозрений. Не прекращая расслабленно улыбаться, я собираюсь в пружину и ожидаю, когда фальшивые официанты приблизятся на расстояние вытянутой руки. Как назло, на столе нет ни одного ножа – только десертные ложечки и вилки для пирожных.

К атаке парни переходят мгновенно и почти синхронно. Тарелки стремительно летят мне в голову, а крышки остаются в руках – они будут выполнять роль щитов. Лезвия ножей я разглядеть не успеваю, но уверен, что клинки пойдут в дело мгновением позже.

Падаю на спину вместе с креслом, выхватывая скатерть из-под столовых приборов, и бросаю ее на одного из убийц словно ловчую сеть. Прокручиваюсь волчком и запускаю кресло во второго.

Вскакиваю с деревянного настила и пробиваю ногой в голову пытающегося освободиться от скатерти. Раздается приглушенный вскрик и тошнотворный хруст костей, парень заваливается набок, а я получаю удар ножом в спину. Мысленно благодарю Шувалова, настоявшего на бронированном костюме, разворачиваюсь, хватаю убийцу за руку, дергаю на себя и бью лбом в переносицу.

Слышу крик боли и хруст в его плечевом суставе, звучат проклятия, а в лицо хлещет чужая кровь. Я от души добавляю коленом в пах и добиваю согнувшегося пополам парня локтем в затылок. Он падает на окровавленные доски веранды, все еще сжимая нож в правой руке. Обрушиваюсь коленом на его запястье, выхватываю нож и без колебаний вонзаю длинное лезвие в основание черепа.

Замечаю движение справа – первый атакующий уже оклемался. Ухожу от его быстрого удара скорее по наитию, чем по расчету. Тонкий клинок со свистом рассекает пустоту, пацан теряет равновесие и падает вперед – окровавленным лицом на спину мертвого товарища. Поднимаю валяющийся поднос, бросаюсь к поднимающемуся на четвереньки парню и обрушиваю острую грань на его шею. Металл входит в плоть с противным чавкающим звуком, и несостоявшийся убийца снова падает навзничь. Из его горла вырывается предсмертный стон, и он умирает.

Только в этот момент я замечаю бегущих к нам со всех сторон охранников и полный ужаса взгляд Натальи. Девушка явно в шоке, она даже Силу не применила! Бросаюсь вперед, врезаюсь в нее словно таран, и мы вместе падаем в декоративные кусты – Романова на землю, а я на нее.

За спиной последовательно раздаются два взрыва, и нас обдает брызгами крови вперемешку с мозгами – Приют активировал заряды, спрятанные в зубах мудрости уже мертвых учеников.

Нас окружают бойцы в активированной броне, и я встаю на ноги, подняв руки. В меня целится десяток стволов, но это не главное – своими телами парни закрывают нас от снайперов на крышах, среди которых, я уверен, находится Мина. Возможно, в ее руках не винтовка, а камера, фиксирующая все происходящее: наверняка расправа запланирована в качестве показательной акции для приютских.

Я получаю рукоятью пистолета по затылку и медленно оседаю на окровавленный пол веранды. Почему Наталья Романова не погрузила лже-официантов в стазис? Почему не окружила нас Сферой? Последнее, что я вижу – ее испуганные, но благодарные глаза.

Я прихожу в себя, сидя на полу в подсобном помещении ресторана. Меня окружают металлические стеллажи с припасами, к одному из которых я пристегнут наручниками. Напрягаю руки, проверяя прочность оков, но они лишь глубже врезаются в плоть. Запястья, стянутые за спиной, уже затекли, но я даже рад, что не вижу запекшейся на них крови. Крови ребят, которых я убил.