– Свиная шкура! Луковый огрызок ты! – азартно частит крими, – Никчёмная, железная башка!

Публика внизу не смеётся и не возмущается. Горожане будто застыли единой массой и ловят каждый звук, каждое движение этой маленькой драмы.

Подбадриваемый в таком духе, Кряж преодолевает последние метры и падает на пол станции. Когда он с привязанным к спине Фантазёром достигает платформы, толпа внизу восторженно шумит и свистит.

– На тебе! – подскочил Прыть к самому краю станции, – Что, улизнули от тебя? Смотри!

Он вытянул вверх руку со сложенным кукишем, а затем отскочил от проёма и сделал сальто. Смотритель осторожно подошёл к краю посмотреть, с кем разговаривал парень. Но там всё как обычно: снизу гудела площадь, по её краям теснились стены небоскрёбов, а над ними нависало плотное, серое, ветреное небо.

Кряж хриплым голосом отдал распоряжение – и шнур соскользнул на пол, отпустив Фантазёра. Над библиотекарем хлопотал медбрат и служители канатной дороги. Кряж медленно пошёл по площадке в странном отупении. Казалось, он не слышал ни грома аплодисментов с улицы, ни поздравлений вокруг себя. Будто не его сейчас обнимали и похлопывали по спине. Он помнил только, что должен сейчас вернуться вниз, к офицеру.

А Прыть, забытый и оставленный всеми, медленно сполз по стене и закрыл лицо руками.

За то, что Ночь разбился, Кряж просидел в карцере месяц. Но после наказания он снова мог выходить из Крепости. Как-то раз у него выдались свободные часы, и он отправился посмотреть, как чинят наружный лифт неподалёку, а заодно купить разноцветных сахарных конфет. Кряжу нравилось смотреть, как трудится население города. Они были смешные, эти рабочие: то и дело переговаривались, шутили, а то и ели на ходу. Курсант занял позицию на одном из навесных мостов и с любопытством наблюдал за тем, как на земле, в пыли снуют шумные «дорожники». Он услышал шарканье по мосту и обернулся. Недалеко стоял калека: рыжий, лохматый парень, что сидел на его спине в тот самый день.

– Спасибо тебе, – широко улыбнулся он, – Я только это и хотел сказать: спасибо.

На Кряжа нахлынули неприятные воспоминания, он угрюмо смотрел на рыжего. Курсант уже хотел отвернуться, но заметил, как из-за угла за ними наблюдают две девушки. Одна из них смотрела прямо на него, но, смутившись, отвела взгляд. И с того времени Крепость больше не владела им.

Кряжу нравилась эта компания: их споры, тайная живопись в библиотечной подсобке, наивность и беззащитность. Новые друзья показали ему, что Котлище может быть другим – и это ошеломило курсанта. Он то упивался новой дружбой, то вспоминал, что дороги у него и у них – разные. Больнее всего Кряжу становилось, когда он думал, что когда-нибудь Ундину нужно будет оставить. Острое отчаяние от мыслей о будущем сменялось грустью, чувством обречённости и страхом. Раньше мечты приносили только удовольствие, надежду и гордость. Неужели теперь судьба ставит перед ним выбор: Орден или Ундина? Неужели скоро – всё? Наблюдатели посмеивались над курсантами, они уже не вспоминали о своих горестях. Когда-нибудь и у него всё отболит.

Группа спустилась со Стен. Туман здесь был гораздо плотнее, и в свете прожекторов охранная полоса казалась таинственной. Подлетели два дрона.

– Идти плотной колонной, – напомнил старший, – При отставании стоять на месте. Последний дрон найдёт отставшего.

Со стороны Стен прозвучал резкий сигнал. Дроны включили красную подсветку и метнулись прочь. Старший выругался.

– Надеть противогазы! – скомандовал он.

Через несколько секунд весь отряд был уже в противогазах. Кряжу казалось, что его товарищи теперь похожи на огромных насекомых, и он улыбнулся, подумав о том, как выглядит он сам. Старший глухо отчитал одного из курсантов, толкнув в грудь, и колонна двинулась дальше. Скоро заработали насосы и вентиляторы. Из-под Стен, наружу, спускали газы и жидкие отходы, и ничто из вредных веществ не должно было попасть на улицы города и отравить жителей. Туман нехотя отступал, и Кряж видел нарядные Мусорные Стены. Днём, особенно в ветреную погоду, горожане могли любоваться яркими плакатами и рекламой на них; мальчишки толпились у охранной полосы и с восторгом и завистью смотрели на наблюдателей. Сейчас Кряж видел, как далеко впереди начинаются окраины Котлища, пустые и сонные.