В нашем случае дело тоже обстоит примерно таким же образом, однако, не взваливая на себя бремя славы пророка, мы все же хотели бы сказать, что готовы нести ответственность за истинность слов Нострадамуса относительно наиболее значительных событий нашего ближайшего будущего. И у нас есть на это веские основания. В свете открывшихся нам новых фактов можно утверждать, что, на наш взгляд, наступило время, когда вместо невразумительного оккультиста перед нами должен открыться новый образ доктора Нострадамуса, образ ученого, который знал и отдавал себе трезвый отчет в том, что он делает.

Впрочем, давайте наконец приступим к поиску заветного ключа, позволяющего нам разобраться в невероятно запутанных катренах-четверостишиях, составляющих центурии, и прежде всего хотелось бы задать первый вопрос: а что, собственно, мы ищем? Что представляет собой этот заветный «золотой ключик» от несметных сокровищ пророка? Какая-нибудь тайная шифровка, позволяющая привязать четверостишия к определенным датам? Или, скажем, особый порядок расположения пророчеств? Известно ведь, что трудно искать какую-либо вещь, если мы даже не знаем точно, как эта вещь может выглядеть.

Перед нами лежат пророческие книги, десять с лишним центурий[1], в которых провидец зашифровал свое видение событий грядущих столетий. Более тысячи четверостиший, полупонятных или вовсе не понятных намеков и в довесок к этому еще два предисловия. Первое предисловие Мишель Нострадамус посвятил своему сыну Цезарю. Ну и что? Туману от этого стало не меньше, а даже больше. Почему, собственно, пророк то и дело намекает, что его сын способен отыскать ключ к центуриям, если, будучи отцом, он мог открыть ему этот ключ и без этого? Ну, на худой конец записку оставить, вместо того чтобы доверять информацию типографскому станку. Так нет же, Нострадамус пишет, что нет иной возможности, поскольку к тому времени, как сын достигнет нужного возраста, бумага успеет истлеть! Неужели в шестнадцатом веке бумага была такой нестойкой, что истлевала всего-то за двадцать лет? Что за ерунда?

Второе предисловие, известное как «Послание Генриху Второму» и вошедшее в десятитомный сборник пророчеств, подготовленный пророком к изданию при жизни, таит в себе еще большее число загадок. Само название уже способно навеять кое-какие подозрения – «Непобедимому Генриху, могущественнейшему и всехристианнейшему королю Франции, Второму». Очень интересно. Слово «второй», в латинском написании «SECUNDUS», в переводе на русский может иметь еще одно значение – иной, другой. К тому же, по верному наблюдению многих исследователей, слово «второй», если, конечно, это титул Генриха II, стоит совершенно не на месте. Если допустить, что такая погрешность Нострадамуса неслучайна, это название следует читать совершенно иначе: «Генриху, но не тому, который правил во времена Нострадамуса, а другому». Понимай как хочешь.

Нет, всякое может быть. Возможно, Нострадамус попросту поленился величать короля его настоящим титулом и потому исказил его. Вдруг он решил черкануть письмецо монарху просто так, на скорую руку, и ему было недосуг обращать внимание на правила этикета и на грамматику французского языка? Монархи они, как известно, очень добродушные ребята и запросто извиняют подобные оплошности, тем более что дифирамбы, коим провидец уделил чуть ли не половину послания, и вовсе сглаживают нехорошее впечатление от этой фривольности.

Все может быть, да вот беда – пророк, успевший уже убедиться в полнейшем равнодушии царствующего монарха Генриха Второго к своей персоне, не мог не знать, что Генрих и читать это письмо не станет. Не прислушался же он к отчаянному предупреждению провидца не участвовать ни в каких турнирах в 1559 году. Мало того что Нострадамус довольно живописно и точно описал сцену гибели короля за 4 года до того, как она в точности произошла, он еще и попытался предостеречь Генриха в личной беседе, но монарх оказался равнодушен. Заплатив пророку оскорбительно низкую цену, которой едва хватило на то, чтобы окупить дорожные расходы до Парижа, он навсегда забыл о Нострадамусе. Зато смерть недоверчивого и равнодушного короля заставила всех говорить о невероятных способностях пророка.