– И знаешь, пап, что я скажу? Похоже, не только у нас отрубилось электричество, но и cверху! – взволнованно и не без удовольствия доложил женский голос.

– А детей приносят аисты! – сварливо бросил мужчина.

– Я шла по дну светового колодца, когда у меня сдохли очки. Им хана, без вариантов – то есть, сейчас это просто стекляшки для пущей важности! Хорошо еще, что я не из модификантов-извращенцев! Один такой как раз увязался за мной, шагнул в солнечное пятно от колодца – и у него рука отнялась, вот честное слово!

Мидори приникла к стене, стараясь унять частое дыхание. Да, спешить необходимо, но как еще она поймёт, что происходит вокруг и чего им с матерью ждать дальше?

– Да брось ты, Лиз! Просто схемы рукожоп ставил! – старик продолжал держать оборону.

– Схемы, говоришь? Ты хоть одну радиопередачу попробуй поймай! Эфир мёртвый! Когда в последний раз такое было?

– Если даже так, всё починят часа через два-три! А тебе пора бы привыкнуть, что на нашей улице праздника не бывает.

– А вдруг началась мировая война? Если даже у нас «эмками» друг по другу шарахают, то что мешает большим дядям грохнуть друг друга по-крупному?!.. Даже рук не замарают, как в случае со всеми нами!

– Фантазёрка!..

– Что смеешься? Тебя не было у колодца и у тебя не сгорели очки!.. А знаешь, что вчера на том же самом месте говорил брат Александр?

– Ещё я религиозных дурачков не слушал! – буркнул пожилой человек.

– Очень жаль! – запальчиво проговорила Лиз. – Он говорил, что Очищение начнется со дня на день. Будет большая война, которая продлится лет сто, а в

конце – единое человечество с одним солнцем для всех!

Не успел старик дать новый ядовитый ответ, как наверху сильно загрохотало, и с низкого потолка посыпалась пыль.

– Как думаешь, Лиз, какой это уровень? – насторожился отец.

– Должно быть, минус первый.

– Стрелять-колотить… – буркнул старик. – Кто ж в лоб-то лезет? Лень в вентиляцию выход искать?

Словно в знак согласия с его словами наверху бабахнуло снова.

– Кого-то сегодня безо всяких дронов постреляют, – с пугающим равнодушием сказал мужчина. – Идем-ка домой. От слова «постреляют» Мидори тоже вспомнилась вчерашняя проповедь Александра о приближении Страшного Суда и крахе мира угнетения, который начнется со дня на день. Мог ли он что-то знать, или просто так совпало? А может, эта незнакомая девушка Лиз и вправду приняла желаемое за действительное? Ведь никто в здравом уме не мог желать добра биороботам, занявшим вершину «пищевой пирамиды».

Потолок над ней задрожал от грохота сотен, а может и тысяч ног, смешавшимся с ревом многочисленных глоток. Но девочка, привыкшая большую часть времени прозябать в унылой тишине, даже не поняла, что это за протяжный, неоднородный и неприятный гул, заглушенный толстыми слоями бетона, и что за механизм способен порождать такие звуки. Поежившись от липкого страха, она поспешила дальше, высматривая на бегу велорикшу. Цены эта братия ломит дикие, но кого это сейчас волнует!

Дребезжание велосипеда послышалось довольно скоро: судя по звуку, транспортному средству было с полсотни лет. Управлял им смуглый, несмотря на отсутствие солнца, долговязый, высохший человек, похожий на тень и медленно жующий жвачку в такт вращению педалей – так, что челюсти двигаются не только вверх-вниз, и слева направо; несмотря на сумрак подземной улицы, его бейсболка была надвинута чуть ли не на самые глаза. За все время, что Мидори его знала, он едва ли проронил больше четырех-пяти слов. Вот и сейчас он не поздоровался, а молча кивнул, отчего и девочка, заняв свое место позади, проговорила почти шепотом: