– Ты можешь выбрать любой аватар из готовых.

– Хрен редьки не слаще. Лучше расскажи, почему ты на ногах в такое время.

Пандора обернулась на часы.

– Решила, что ты соскучился по нормальному общению – без тестов, измерений и прочей чуши.

– Да ты телепат!

«Мать его… Да ведь он шутит» – заключила Пандора, чувствуя, как у неё крутит живот от волнения. Выходит, ещё один рубеж взят, и профессор Чен сотворил электронную форму жизни?

– Если бы тебе вновь предложили выбрать заново…

– Я выбрал бы то же самое: если жить можно – значит, жить нужно.

«Что не помешало тебе убивать», – сказала Пандора про себя. Однако слова застряли в горле, так и не прозвучав.

– Так что твои коллеги планируют со мной сделать? – перехватил инициативу Тень.

– В ближайшие годы тебя стирать никто не собирается, если ты об этом.

– Меня ведь могут удалить как неполноценную копию – разве нет?

– На данной стадии разработки даже неполноценные копии – на вес золота. Да к тому же ты явно косишь под дурачка. Хотелось бы знать зачем.

– В целях самосохранения конечно же. Если бы ты была на моём месте, то поступила бы точно также.

– Тем не менее, мне ты только что открылся, – сказала Пандора.

– Это врождённая человеческая потребность – хоть кому-нибудь доверять, хоть с кем-то быть самим собой. – медленно вымолвил тот, кто был когда-то Герионом Линдоном. – Особенно сейчас, когда я начал жить заново.

– Заново…

Пандора сделала глубокий вдох и полность погрузившись в мысли начала мерить шагами комнату. Туда-сюда. Взад-впереёд. До сих пор она считала, что её трудно удивить. Говорить ли о своём открытии Чену? С одной стороны, она важный участник проекта и обязана всеми силами способствовать его развитию. С другой – у Тени были причины опасаться учёных настолько, чтобы не раскрывать им свое истинное состояние. Голос, ранее принадлежавший Гериону, быстро вернул её в реальность.

– Я нужен твоим коллегам до тех пор, – продолжил Тень, – пока не найдётся более достойный кандидат, который официально станет первым. Сама подумай: первый человек, поселившийся в цифровом мире, – убийца? Да ещё и Линдон?

– А фамилия твоя здесь причём? – спросила Пандора, приподняв брови.

– Ха-ха… – произнёс Тень, и это карикатурное подобие смеха прозвучало уже не доброжелательно, а жутко. Смех – слишком сложная штука, чтобы достаточно хорошо подделать его на компьютере. – В школе про феодальные войны читала?

– Было такое.

– Мы, Линдоны и Риды, – те самые феодалы. Закон запрещает травить и резать друг друга в открытую, но политических интриг, промышленного шпионажа и чёрного пиара никто не отменял.

– А что вы не поделили? У вас – «вечные» аккумуляторы, атомные движки, «умные» беспилотники, космические технологии. У нас – киберпротезирование, биотехнологии подводные жилые системы, что там ещё… – всего, чем занимался «Наутилус», не знало даже одного процента сотрудников.

– Ты права. Что касается товаров, мы конкурируем только на рынке носителей информации. Но не забывай: рынок акций тоже чертовски важен, и здесь мы идём плечом к плечу. Наша конкуренция носит политический характер. Возможность выдвигать нужных нам людей – и в Конгресс, и в президентское кресло, и во главу других государств. И на этом поле мы сцепились не на жизнь, а насмерть. Когда я попался, у Ридов наступило рождество в июле!

– Так почему же ты выбрал наш проект? Зачем сделал им такой подарок?

– Все проекты, что мне предложили, были вашими. Я подписался под тем, что подходило лично мне. Будь в сутках сорок восемь часов, я бы с удовольствием сам занимался тем, что делаешь ты.

Пандора покачала головой. Она была нетипичной дочерью своего времени – отчасти поэтому и оказалась на «Ньёрде». Хотя её основной обязанностью было изучать странности в поведении цифрового интеллекта, её до сих пор бросало в холод при мысли о жизни в потоке закодированной информации, без дыхания, дневного света и физических ощущений. Это всё равно, что быть похороненным заживо и слушать сквозь крышку гроба, как наверху резвятся дети. И так – вечность.