– Придётся отдать наладонник, – оскалился хозяин.

– Он не мой. Мамин, – пролепетала Мидори.

– Ты же понимаешь, что, не расплатившись, отсюда не выйдешь?

Во мраке щелкнул взводимый курок, и дуло пистолета уперлось девочке в ребра.

– Мама и так заплатила сполна. И даже слишком, – как можно тверже вымолвила Мидори, чувствуя предательскую дрожь по всему телу, но вместе с тем решительно отступая назад. Насколько это больно, когда пуля входит в тело?

– За этот шприц я ничего не получил! – проскрежетал калека. – Гони наладонник, овца! Без него я не жилец! Как твоя мамаша – без «катапульты»!..

Вот как называется красная жидкость! Кажется, с помощью этой штуки человек покидает падающий самолёт. Вот и Мидори надо куда-то деваться. Но пока только новый шаг назад.

– Прощайся с мамашей! – вновь пригрозил торговец. – Брат выбросит твой трупик в выгребную яму – и поминай как звали!

Прикусив губу, Мидори сделала третий шаг назад, но вдруг уперлась затылком и спиной во что-то явно живое и взвизгнула от страха. Развернувшись и посветив, девочка увидела того самого бородатого верзилу, что cтучался во все двери, призывая людей к бунту. Теперь беды точно не миновать…

На этот раз он не сказал ничего – лишь одним движением сгреб наладонник широченной лапой, затем железной хваткой взял Мидори за плечо и, поволок ее через комнату, как тряпичную куклу. У девочки перед глазами пробежала вся ее короткая жизнь, однако все закончилось, едва начавшись: брат торговца распахнул дверь и выпихнул оцепеневшую от страха девчонку на улицу, где больше не горел даже аварийный свет; лишь слабый поток солнечных лучей все еще струился в шахту.

Качаясь на ногах, с кружащейся головой и сплющенной ужасом грудью, Мидори, уже готовившаяся к смерти или к чему-нибудь пострашней, бескостной кучей осела на тротуар и расплакалась. А потом худые, жилистые, но сильные руки, подхватили девочку и усадили в уже знакомое сидение. Проскользнув мимо колодца, велосипед нырнул в непроглядную тьму. И хотя фара все еще светила – ярко и довольно далеко – это успокаивало мало, а писклявый скрежет педалей был болезненным, как укол иглой.

– Вы дождались, – проговорила Мидори сквозь рыдания. Ужас не отступал: сейчас она была во власти этого человека, не зная, что у него на уме. – Но зачем?

– Решил подстраховать. Их и меня крышует одна банда – «Акулы-молоты». И если б они причинили тебе вред и я пожаловался…

– Они забрали мамин наладонник!

– И деньги?

– Деньги не смогли – вздохнула Мидори.

– Я подозревал. Но то, за чем приехала, взяла?

Девочка проверила карман: «катапульта» была на месте.

– Меня зовут Мидори, – сказала она, словно это было гарантией защиты. – А вас как?

– Найт.

– Как «ночь» или как «рыцарь»? – удивилась Мидори.

– Решать тебе, потому что я ночной рыцарь – голос велосипедиста потеплел.

– Почему так темно?

– Я удивляюсь, почему темно не стало еще раньше. Кто в здравом уме тратит энергию на людей второго сорта?

– Не понимаю…

– Пока ликвидируют аварию наверху, Подземка будет ждать во мраке, – голос мужчины снова стал холодным и глухим.

– Как же найти дорогу?

Рикша снова громко фыркнул.

– Я как летучая мышь. Если страшно – пересаживайся за спину, будешь за меня держаться.

Девочка поспешила отказаться. Из-за темноты обратная дорога казалась еще дольше, и на этот раз группа людей попалась им лишь единожды: остальных, видать, распугала тьма. Мидори подумала, что наверху поступили умно: бунтовать вслепую желающих мало.

– Кстати, ты уже отомщена, – задумчиво сказал рикша. – Машина заменяет калеке не только ноги, но и несколько органов, так что без них он протянет недолго.