Это хорошо. Стабильность и порядок.

Но недавно на Востоке возникли процессы, угрожающие привычному укладу.

Проблемы с Восточным дистриктом начались не вчера. Еще во время его заселения беженцами из советского Сансити некоторые эфоры предрекали рост преступности и, самое главное, столкновение идеологий. Возможно, они были правы насчет единовременного глобального удара, способного истребить красную саранчу и окончательно «решить вопрос», но время, увы, упущено.

Нельзя сказать, что правительство и лично Экселенец ничего не сделали, чтоб Мегаполис качественно ассимилировал пришельцев: их обучили правильному языку, попутно внушив отвращение к русскому, им внедрили полезные алгоритмы потребления и труда, сформировали нужные вкусы, тихо отняли библиотеки, заменив книги ХАЭНами и поточными блокбастерами, подсадили на общегородской фаст-фуд. Это дало ожидаемые всходы, появилось целое поколение «лояльных». Но между культурными колосьями все равно проглядывала сорная трава. С ней мирились в надежде, что со временем колосья ее задушат, но, к сожалению, что-то пошло не так. Докатились до неприемлемого: с территории квартала совершаются попытки ракетных пусков, а местная администрация потрясает основы основ – со скрипом делится финансовой отчетностью.

Особенно тревожили ракетные пуски. Нельзя допустить прорыва русских на орбиту, иначе система, сложившаяся за десятилетия, пойдет вразнос.

Экселенец отпил воды из хрустального бокала. Стекло давало глубокий алмазный отблеск, собирая в прозрачном теле скудное дневное освещение. Красиво, но человека не трогала красота. Через час предстояло совещание эфората.

За длинным черным столом в сумрачном зале собралось двенадцать человек.

– Уважаемые джентльмены, объявляю наше совещание открытым. – Экселенец произнес это спокойно, без напыщенности.

Он медленно обвел собравшихся взглядом, что являлось знаком его особой озабоченности и тревоги.

– Мы собрались здесь, – продолжил Экселенец, – чтобы обсудить кое-какие вопросы. Боюсь, мне придется начать издалека, с общеизвестных фактов. Прежде местность, занимаемая Мегаполисом, была пустынной и мертвой. Имперское Бюро возвело на ней базу, со временем превратившуюся в наш прекрасный город. Северо-восточнее высадились русские. Наши предки соперничали с ними еще на заре земной истории, а по некоторым данным – еще до ее начала. Наше государство превратилось в совершенную систему, позволяющую ему существовать вечно. Я знаю, о чем говорю. …Мы одолели коммунистов в их логове – Сансити, но, к сожалению, с проблемой не покончено. Речь не о лояльных – эти переплавлены и интегрированы в наше общество надежно, – речь о тех, кто дефектен необратимо. Северо-Восточный квартал Мегаполиса, печально известный Защекинск, начинает деградировать, и наших усилий уже не хватает, чтобы по-прежнему насаждать в нем цивилизованный порядок. Лучших из лучших – ученых, рабочих, менеджеров мы давно вывели оттуда, поселили среди нас, воспитали как следует, а отбросы до сих пор были предоставлены сами себе. Что сейчас представляет собой Северо-Восточный квартал? – Экселенец выдержал паузу, словно подыскивая выражение. – Как мы знаем, клоаку. Их ракеты неизбежно падают, мы контролируем образовательный процесс, а наши идеалы свободы все сильнее привлекают молодых защекинцев. …Однако перейдем к делу. В последнее время Пятое управление службы безопасности имперского Бюро начало фиксировать тревожные события. Мы не до конца понимаем, куда уходят деньги русских, не вполне контролируем их оборот. Некоторые люди покидают Защекинск и безвозвратно исчезают на северо-востоке…