«Ведь племена эти, склавины и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии, и оттого у них выгодные и невыгодные дела всегда ведутся сообща. А также одинаково и остальное, можно сказать, все у тех и у других, и установлено исстари у этих варваров. Ибо они считают, что один из богов – создатель молнии – именно он есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных. Предопределения же они не знают и вообще не признают, что оно имеет какое-то значение, по крайней мере в отношении людей, но когда смерть уже у них в ногах, охвачены ли они болезнью или выступают на войну, они дают обет, если избегнут ее, сейчас же совершить богу жертву за свою жизнь; а избежав [смерти], жертвуют, что пообещали, и думают что этой-то жертвой купили себе спасение. Однако почитают они и реки, и нимф, и некоторые иные божества и приносят жертвы также и им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания. А живут они в жалких хижинах, располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя насколько можно часто место поселения. Вступая же в битву, большинство идет на врагов пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; (26) некоторые же не имеют [на себе] ни хитона, ни [грубого] плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамные части, так и вступают в схватку с врагами. Есть у тех и других и единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все они и высоки, и очень сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются и к черноте, но все они чуть красноватые. (28) Образ жизни [их] грубый и неприхотливый , как и у массагетов, и, как и те, они постоянно покрыты грязью, – впрочем, они менее всего коварны или злокозненны, но и в простоте [своей] они сохраняют гуннский нрав. Да и имя встарь у склавинов и антов было одно. Ибо и тех и других издревле звали «спорами», как раз из-за того, думаю, что они населяют страну, разбросанно расположив свои жилища . Именно поэтому они и занимают неимоверно обширную землю: ведь они обретаются на большей части другого берега Истра. Вот так обстоит дело с тем, что касается этого народа».
Прокопий Кесарийский (Византийский писатель 5 века)Книга «История войн»
Прокопий Кессарийский – византийский писатель и секретарь полководца Велизария, годы жизни – 500– 565. Участвуя во многих походах Велизария, описал их в своих книгах «История войн», «Война с персами», «Война с вандалами», «Война с готами. Описывая с такой тщательностью склавинов – славян, он, очевидно, видел их в каком-то походе.
Смотреть схему: Расселение славян. СЛАВЯНСКИЕ ПЛЕМЕНА: Западные: чехи, поляки, словаки Южные: болгары, сербы, хорваты и другие Восточные: предки русских, украинцев, белоруссов.
Что же мы почерпнули из его рассказа? Совершенно очевидно то, что характерно для южных славян было естественным и для прочих западных и северных. 6 век нашей эры – славяне развиты, обладают самоназванием, собственным языком, защищают свои жилища и поселения.
А значит, были у них и свои торжища и города.
«Не управляются одним человеком. Народовластие» – Это, пожалуй, самое важное наблюдение и самое важное основание для всей нашей истории. Это явление через 300 лет мы обнаружим в Новгороде с дальнейшим развитием в Новгородскую Республику(1136–1478 гг.), как несостоявшуюся Новгородскую Русь. Кстати, о Новгороде. В русской историографии он считается самым древним городом, с датой основания – 852 ., но после Киева. Далее следуют: Изборск, Полоцк, Ростов, Муром – 862 г, Ладога, Белоозеро, Смоленск – 863г. И вот якобы в 859 году возникает город, который называют НОВЫМ ГОРОДОМ. А «НОВЫЙ», как известно в русском языке означает не «первый», а именно «новый» среди «старых». В первом же значении слова НОВЫЙ Владимир Даль трактует его, как «противоположный: старый, ветхий, древний» Так значит, Новгород возник среди прочих ДРЕВНИХ городов славянской Руси, как НОВЫЙ ГОРОД. И, следовательно, не был первым городом, а к 859 году стал уже столицей, имел своих князей, посадников и давнюю историю. Ещё один важный факт. В Славянской хронике Гельмольда содержится фрагмент: