Старик – его звали Ли Аожун – снисходительно погладил мальчика по голове.

– Сколько тебе лет, Пэйхэнь?

– Семь, достопочтенный дед. – Бросив взгляд на мать, мальчик произнес: – Исполнится через несколько месяцев. – И с гордостью добавил: – Я хожу в американскую школу.

Ли рассмеялся:

– Тебе нравится учиться вместе с детьми иностранцев?

– Папа говорит, что это поможет мне стать важным человеком.

Ли оглянулся на своего зятя Ю Юнфу, который сидел в кресле с замшевой обивкой; в его позе угадывалось напряжение, но он все же улыбался сыну.

– Твой отец – умный человек, Пэйхэнь, – сказал Ли Аожун.

В разговор вмешалась Ли Коню, стоявшая у двери кабинета:

– У тебя есть не только внук, но и внучка, отец.

– Да, дочь. У меня есть внучка. Самая красивая малютка на свете. – Ли вновь улыбнулся. – Входи, детка. Встань рядом с братом. Скажи, ты тоже учишься в американской школе?

– Да, дедушка. Я на два класса старше Пэйхэня.

Ли Аожун напустил на себя изумленный вид:

– Тебе всего на год больше – и ты на два класса старше? Ты пошла в мать. Она всегда была умнее моих сыновей.

– У Пэйхэня хорошие способности к математике, – отрывисто произнес Ю.

– Еще один делец в семье. – Ли удовлетворенно фыркнул и ласково провел пальцами по лицам детей, как будто прикасаясь к драгоценным хрупким вазам. – В обновленном мире их ждет большое будущее. Но, кажется, им пора в постель? – Ли с серьезным видом кивнул Ю и его жене. – Вы проявили доброту, разрешив им не ложиться спать.

– Ты очень редко навещаешь нас, отец, – натянутым тоном отозвалась Ли Коню.

– У меня очень много дел в Шанхае.

– Но сегодня ты приехал, – с вызовом бросила Ли. – В такой поздний час.

Они пристально смотрели друг на друга. Взгляд Ли Коню был столь же тверд и решителен, как взгляд ее могущественного отца. Она требовала объяснений.

– Детям пора в постель, дочь, – сказал Ли Аожун.

Коню взяла детей за руки и повернулась к двери:

– Мы с мужем скоро вернемся.

– Пусть Ю останется. Нам нужно поговорить, – заявил Ли Аожун и, повысив голос, добавил: – С глазу на глаз.

Коню нерешительно замялась. Потом она выпрямила спину и увела детей.

Над камином в кабинете Ю Юнфу чуть слышно тикали часы Викторианской эпохи. Двое мужчин несколько минут сидели в молчании. Старик пристально смотрел на своего зятя, и наконец Ю негромко произнес:

– Вы долго не навещали нас, достопочтенный тесть. Нам не хватало ваших мудрых советов.

– Главный долг мужчины – перед своей семьей, – сказал старик. – Не так ли, зять?

– Так записано в древних законах.

Ю терпеливо ждал. У старика явно что-то на уме. Вероятно, он хочет предложить зятю высокий пост и тем самым оказать своей семье услугу. Он хочет быть уверенным в том, что Ю достоин этой чести. Сегодня вечером Ю были нужны только добрые вести. История с «Эмпресс» изрядно потрепала ему нервы.

– Мужчина не должен навлекать позор на свою семью, – произнес наконец Ю.

Старик поднял голову.

– Позор? – повторил он голосом, в котором слышалось едва ли не изумление. – У тебя жена и двое детей.

– Они для меня – благословение небес. Мое сердце принадлежит им безраздельно.

– У меня дочь и двое внуков.

Ю моргнул. Что случилось? Какого ответа от него ждут? Во рту Ю возникла сухость, словно в пустыне Синь-цзян. Его сковал страх. В комнате произошла какая-то перемена. Собеседник Ю уже не был дедом его сына и дочери. Теперь на него смотрели холодные неумолимые глаза политика, чиновника Специальной административной зоны Шанхая, ставленника всемогущего Вэй Гаофаня.

– Ты совершил непростительную ошибку, – невыразительным голосом произнес Ли. Его широкое, заплывшее жиром лицо было неподвижным, как затаившаяся в ожидании змея. – Похищение декларации «Доваджер Эмпресс» ставит нас в крайне трудное положение. Всех нас.