Ключевской – один из самых высоких и непрерывно действующих вулканов во всей огромной вулканической цепи северной части Тихого океана. С XVII века лишь несколько лет обошлись без извержений большей или меньшей силы, и даже теперь, с нерегулярными промежутками в несколько месяцев, вулкан вспыхивает огнём и рассыпает пепел по всей ширине полуострова и по обоим морям. Зачастую зимой снег вокруг Ключей на двадцать пять верст вокруг так покрывается пеплом, что ехать на санях становится почти невозможно. По рассказам туземцев, много лет назад произошло извержение страшной силы. Всё началось в безоблачную тёмную зимнюю ночь с громких раскатов грома и сотрясений земли, которые разбудили жителей Ключей и заставили их в ужасе выбежать на улицу.

Высоко в тёмном небе, в шестнадцати тысячах футов над их головами, из кратера вырывался ужасающий столб огня, увенчанный громадными клубами освещённого пламенем дыма. Среди адского грохота извержения и глухих подземных раскатов расплавленная лава огненными реками потекла вниз по заснеженному склону, сливаясь в одну пылающую массу огня, которая, подобно солнцу, осветила деревни Кресты, Козыревск и Ключи и всю местность в радиусе двадцати пяти миль. Говорят, это извержение покрыло полуостров слоем пепла толщиной в полтора дюйма на расстояние триста вёрст!

До сих пор лава ещё не опускалась ниже высоты снегов, но я не вижу причин, почему бы ей в будущем не достигнуть Ключей и не затопить своим огненным потоком русло Камчатки.

На вулкан, насколько мне известно, никто никогда не поднимался[44], и его заявленная высота, 16 500 футов[45], вероятно, является приблизительной оценкой какого-нибудь русского офицера. Это, конечно, самая высокая вершина полуострова Камчатка[46], и, скорее всего, она выше 16 000 футов. Мы испытывали сильное искушение взобраться по его гладким снежным склонам и заглянуть в дымящийся кратер, но было бы глупо делать это без двух-трёх недель тренировок, а у нас не было свободного времени.

Гора представляет собой почти идеальный конус, и из деревни Ключи она видна в таком обманчивом ракурсе, что последние три тысячи футов её кажутся абсолютно отвесными. Есть еще один вулкан, название которого, если оно и есть, я не смог выяснить[47], стоящий неподалеку к юго-востоку от Ключевского и соединенный с ним зубчатым хребтом. Он гораздо ниже последнего, но, кажется, черпает свои огненные запасы из того же источника и постоянно испускает большие облака чёрного дыма, который восточным ветром гонит в сторону Ключевского, так что иногда почти скрывает его из виду.

Нас принимали в Ключах в большом уютном доме деревенского старосты. Стены нашей комнаты были обиты пёстрым ситцем, потолок покрыт белым хлопчатобумажным тиком, грубая сосновая мебель до белизны вычищена песком с мылом. В углу в золочёной раме висела неказисто написанная картина, которую я принял за изображение Моисея, но благоразумный пророк, по-видимому, закрыл глаза от дыма бесчисленных свечей, зажженных в его честь, и выражение его лица было несколько мрачное. На столах были расстелены скатерти американского производства, на занавешенных окнах стояли горшки с цветами, на противоположной от двери стене висело небольшое зеркало, а все предметы обстановки и нехитрые украшения были расставлены по комнате со вкусом, которым мужской ум может любоваться, но никогда не сможет повторить.

Американское искусство также придавало изящество этому домику в глуши, так как задняя сторона одной из дверей была украшена живописными карандашными рисунками из вирджинской жизни и пейзажами. Я подумал о хорошо известных строках Поупа: