– Ии!.. Ааа!.. Ии!.. Ааа!.., – ржал, весь трясясь и издавая ишачьи звуки, незнакомый чабан.

Чабан тоже некоторое время не мог двигаться, сотрясаясь истеричным смехом. Когда же пришёл наконец в себя, он схватил щенка за бока и попытался его оторвать, но лохматый крепко висел на ватном халате. Тогда чабану стало уже совсем не до смеха, и, глядя на упрямца, он дёрнул кутёнка так, что клок толстого халата остался в пасти кобелька. Громко матерясь, что испортил дорогой халат хозяину, чабан швырнул его далеко за порог, прямо на спину поджидавшего его Бердыя, что может и спасло его, чтобы не быть покалеченным, а может и того хуже…!

Молодой Берды глядел и запоминал, как жестоко обижают собак в псарне, и его собачий ум совсем не ласково воспринимал этот мир среди злых людей – сколько же много зла вокруг и как жестоки чабаны с нагайками в руках. Взрослея, с каждым годом он стал всё больше удаляться от людей, а вскоре, и совсем не подпускал их к себе.

Решению навсегда и окончательно отвернуться от человека и никогда не водить с ним дружбу, послужил крупный скандал, виновником которого стал тот же, неуёмным, шустрый дружок, который снова попал в историю, переполошивший покой всех собак в ауле и рассоривший некоторых до нельзя самолюбивых и очень нервных гостей с хозяином.

Дело было так. Этим летом в аул к хозяину приехала большая родня и почтенные гости. Вереница бричек, запряжённых низкорослыми лошадьми, ослами и даже верблюдом, тянулась по узкой и единственной в ауле дороге, не давая проезда встречным экипажам и, даже, верховым. В честь этого события, хозяин зарезал большого барана. В огромном казане во дворе готовился ароматный плов. Хозяин заранее всех собак своих и больших, и малых запер в старом деревянном сарае, чтобы не причинять гостям неудобств, когда они съезжаться начнут.

Полуголодные, запертые под замок, они исходили обильными слюнями, втягивая аромат баранины, исходящий из казана в десяти шагах от сарая.

Гости съезжались, заполняя большой двор ослами, распряжёнными конями и экипажами, которые плотно сдвигали к забору, давая простор для следующих прибывающих гостей. Верблюда отвели в самый дальний угол двора и накрепко привязали – характера он был боле чем своенравного и скверного, как и его хозяин, не признающий никакой транспорт. Верблюд не переставая плевался, а хозяин был вечно чем-то не доволен и тоже плевался на весь двор.

Казан с горячим пловом унесли в дом. Хозяин, сложив плотно ладони, вежливо просил всех заходить в дом и проходить в его самую большую комнату. Шумно веселились гости: играла дутара, гости пели, кто умел, танцевал, много пили, произносили тосты. Когда стемнело, всею пьяной толпой вышли встречать запоздалую, очень важную персону, которая не переставая, с полчаса дубасила палкой по высоким воротам.

Лохматый дружок Бердыя, Грызхалатын, так стал называть его хозяин, после того случая, когда он оторвал клок его дорогого халата, умудрился вылезти из сарая. Никакая сила не могла остановить малого озорника. Запах плова из открытых дверей дома, был сильнее любого страха.

Пока проходил довольно долгий процесс восстановления испорченного настроения запоздалому, разгневанному и очень важному гостю, вдобавок ещё, сломавшему о забор дорогую палку, щенок незаметно поднялся по ступеням крыльца и вошёл в знакомый ему коридор, по которому когда-то прокатился дыней. Дверь в большую комнату была открыта настежь.

Он с опаской переступил порог. Большая комната была устлана огромным ярким ковром, посреди которого стоял на железных ногах закопчённый от огня и дыма казан. На ковре, по кругу, разместились десятка два плоских медных блюд для плова, крученые рога для вина, чайные пиалы и большие кувшины с вином.