Это достаточно скоро сделает их сына звездой с именно таким уникальным именем.

В самом начале филадельфийские газеты обращались к любым историям о младшем сыне Брайантов, используя оба имени, например: «Молодой Коби Бин показывает многообещающие перспективы как игрок».

Это имя имело смысл, как позже отмечали другие, потому что говядина Коби драгоценна, производится особым способом, выводится, выращивается и обрабатывается так, чтобы стать самым ценным и экзотическим брендом, как и сам Коби Бин Брайант.

Гораздо большее значение, чем имя, имеет генофонд, как заметил Пол Вестхед: «Пэм происходила из спортивной семьи. Пухляш играл. Он не был лентяем. Он был искусен. У него не было такого роста, как у Джо, но он был опытным игроком. Рассуждая о ребенке, который родится от этого союза, можно было бы сказать, что он будет одарен многими талантами».

Помимо ДНК, воспитание великих спортсменов часто начинается с перфекционистских матерей. Пэм Кокс Брайант осталась загадкой, потому что, в отличие от матери Майкла Джордана, Делорис Джордан, Пэм Брайант никогда не писала книг, никогда не украшала собой обложки журналов, никогда не гастролировала по миру в поддержку семьи. Вместо этого она вела скромную жизнь.

В годы становления сына именно ее особый талант к закулисным манипуляциям вызывал восхищение и раздражение семьи и друзей. Судя по всему, она была довольно яркой, привлекательной, обаятельной, утонченной, любящей изысканность и прекрасные вещи, но, как и ее отец, она предпочитала избегать яркого света, который падал на ее сына.

Самым большим доказательством ее склонности к перфекционизму была сама ее семья. Ее выводок из трех детей был хорошо ухожен, одет и воспитан, две дочери и сын с самого раннего возраста были образцовыми в манерах, речи, поведении, осанке, внешности.

«Если бы другие люди воспитывали своих детей так, как Брайанты воспитывали своих троих, у нас было бы много продуктивных людей в этом мире», – заметил Леон Дуглас, товарищ Джо по команде из итальянской лиги, который видел Пэм за этой работой.

Тем не менее семья и друзья отмечают, что именно Коби получил всю силу ее привязанности и внимания, и между матерью и сыном существовала тесная связь.

«Когда у Пэм наконец родился мальчик, она была просто в восторге, – объяснил друг семьи. – Она любила девочек, не пойми меня неправильно, но центром их вселенной был Коби. Может быть, потому, что именно этого хотел Джо, а она хотела сохранить Джо. Он был сыном, в которого они могли вложить все».

Любовь Пэм к Пухляшу в подростковом возрасте оказалась просто тренировкой для главного события – воспитания ее сына.

«Когда родился Коби, Пэм просто засияла, – вспоминал Мо Ховард. – У нее был сын, а до этого любовью всей ее жизни был Пухляш. Она просто души не чаяла в Пухляше. Теперь для этого у нее был свой собственный сын».

Пэм неустанно культивировала идеальный образ своей семьи. «Что бы ни происходило с ее семьей, нам всегда представлялось, что она совершенна, – объяснил друг семьи. – Я имею в виду, что когда бы она ни говорила о ком-нибудь, это всегда было прекрасно. Она старалась изобразить только одно, что все было прекрасно. Коби. Ее дочери. Все».

Это совершенство включало и поведение самой Пэм, как объясняла подруга. «Она всегда была очень привлекательной, очень милой, очень доступной, очень, очень хорошей, и обе ее дочери были такими же».

Ее подход распространялся и на понятие достижений. Наличие их индивидуальных спортивных талантов никогда не допускалось в качестве какого-либо оправдания для ее детей. Они должны были выполнять свою школьную работу, быть послушными и ответственными.