«Чтобы изменить строй, необходимо создать хаос, и в воздухе каждый ощутит свободу.

Хаос рушит.

И хаос строит.

Из хаоса рождается порядок».

Неизвестно, кем определялась власть в городе. Неизвестно, кто этой властью являлся. Загадочные голоса, шепчущие после восьми ударов Часовой Башни, или же Букер, благодаря Обри очнувшийся после долгого сна глухой слепоты?

Будь город вымышленным, была бы в его существовании мораль? Пока Букер чувствовал лишь толстый слой обмана и отвращения к этому месту. Никакой морали здесь близко быть не может. Кто бы ее, в конце концов, придумал?

Нет, город не настоящий. Его точно нет на картах. И не было никогда. Все это вымысел. Кто-то тешится над беспомощностью Букера.

– Город служит результатом, а я – причиной, – прошептал он.

С неба сыпался нескончаемый снег, ложась едва слышно. Тяжелые железные цепи, напротив, со звоном рухнули на каменную заледенелую плитку. Кусачки сменились ломом. Поддев замок, Букер всей силой надавил на лом, и громадная дверь под натиском сдалась – замок продавился в дереве, шлепнулся вниз, и из темного проема подул ледяной воздух.

– Храм Знаний взломан, – довольно объявила Обри. – Можем заходить.

Букер помедлил.

– Что-то там не так.

Он вгляделся в дверной проем. Беззвучный сквозняк, дующий ему в лицо, был пропитан чем-то мертвым и безжизненным.

– За этой дверью Смерть, Обри. Я туда не пойду.

Девушка нахмурилась.

– Букер, это Храм не Смерти, а Знаний.

– Ты сама назвала город непростым. А сейчас рассуждаешь столь поверхностно.

Он говорил, не отрывая взгляд от тьмы, таящейся в узком проеме. Обри сочла его замечание справедливым и решила не торопиться. Подобрала кусачки, лом и спрятала в сумку. Букер тем временем не двигался. Стоял спиной к Обри, точно застыл.

– Почему ты считаешь, что за дверью Смерть? – спросила она.

Он не ответил. Не шевельнулся даже, продолжая таращиться в проем.

– Ты слышишь? Букер!

Обри взяла его за плечо, развернув в пол-оборота к себе, и в ужасе отскочила. Лицо Букера сделалось как у мертвеца: побледнело, очерствело, осунулось, под кожей проявились сине-красные вены, глаза обратились двумя размытыми стекляшками.

Чья-то массивная рука захлопнула дверь Храма. Обри оттолкнула полуживого Букера, лицом к лицу встретившись с незнакомцем. Им явился пожилой мужчина. Полноватый, с длинными седыми волосами и идеально ровной бородой. Одет в черный костюм, на ногах – блестящие туфли, во взгляде читалось отчаяние.

– Глупцы! – воскликнул он. – Кто дал вам право взламывать Храм Знаний? Негоже сюда было соваться! Хорошо, я подоспел!

Букер, пошатываясь, пришел в себя. Цвет кожи наладился, вены исчезли, зрачки сфокусировались на старике.

– Кто вы такой? – спросила Обри. – И как здесь оказались?

– Меня предупредили, – осмотревшись по сторонам, тихо изрек старик. – Благо, шепот призраков доносится быстро.

Обри недоверчиво скрестила руки на груди.

– Вы – тот самый Часовщик, в честь которого установили табличку на фасаде?

Старик обернулся к Храму и прочел предупреждение.

– Хм, нет, – покачал он головой. – Часовщик давным-давно пропал. Я не видел его очень давно. К сожалению, время в городе течет иначе, и предположить, сколько точно, я не в состоянии.

– Т-так к-кто вы? – с трудом вымолвил Букер.

Мужчина вытянул из кармана пиджака очки, протер их специальной салфеткой и аккуратно надел. Указательным пальцем постучал по оправе, чтобы они сели на нос как можно удобнее, и поправил голос.

– Я Профессор. Единственный в своем роде. Часовщик был моим давним другом. Когда призраки заговорили о ком-то, кто появился у Храма Знаний, я понадеялся, что это он. Неужели вы обо мне ничего не знаете?