Помещики не были основными действующими лицами в Новгородской земле этого времени. При резком увеличении земельного фонда, перешедшего к великокняжеской власти после массовых «выводов» второй половины 1480-х гг., процесс поместных раздач приобрел более значительные размеры. В это время некоторые поместья могли раздаваться по челобитью служилых людей, оказавшихся на службе в Новгородской земле. За рамками владений знати исключительно крупные поместья достались И.Г. Фоме Протасьеву (80 обеж по «старому» письму) и И.В. Сухому Вельяминову. За счет пожалований, позднейших «придач» и успешной хозяйственной деятельности некоторые помещики сосредоточили внушительные массивы земли, не соответствующие их статусу. К уже перечисленным лицам можно добавить А.А. Рудного Картмазова (106,5 обжи), А.И. Сома Линева (71,5 обжи). Есть основания говорить об индивидуальных пожалованиях представителям знати. Эта тенденция прослеживается до конца 1490-х гг.[217]

Новгородские земли начали передаваться в качестве компенсации за владения в центре страны. Некоторые князья Ростовские переселялись сюда целыми группами. Как отметила Г.А. Победимова, они «сохранили некоторые черты родового вотчинного землевладения княжат». В ряде примеров для них были характерны крупные размеры поместий. В Деревской пятине внушительное поместье принадлежало Б.С. Горбатому Щепину (85 обеж), которое перешло к нему от отца. Князьям Приимковым также достались крупные наделы[218]. Самому Дмитрию Приимкову принадлежала 151 обжа. 5 его сыновей получили собственные поместья – еще 180 обеж. Примечательна легкость, с которой Приимковы растеряли впоследствии свои новгородские владения. Значительная часть их поместий уже в 1530-х гг. перешла в руки других лиц.

А.Д. Приимков, возможно, оставил поместья старшим сыновьям Борису и Григорию, а сам вместе с младшими детьми перешел на службу в дмитровский удел. Его имя значится в реликтовом слое рузской писцовой книги (1537 г.), а сыновья Роман и Михаил в Дворовой тетради были записаны по удельному Кашину. В составе корпорации князей Ростовских числились позднее сыновья Ф.Д. Гвоздя Приимкова, который также покинул новгородскую службу. Ф. Бахтеяр Приимков в 1546 г. был отмечен в Москве как стряпчий[219].

И. Брюхо и С.И. Пужбольским в той же Деревской пятине досталось крупное компактное поместье (184 обжи). В Бежецкой пятине располагалось поместье Волоха (В.И.) Пужбольского, составлявшее не менее 70 обеж. Их отец Иван Долгой был одним из ростовских князей, уступивших в 1474 г. права на Ростов Ивану III. Переселение Пужбольских на новгородские поместья произошло, видимо, во второй половине 1480-х гг., после исчезновения удела великой княгини Марии Ярославовны. Их родовое владение – село Пужбол – перешло в руки великого князя[220]. Эта ветвь князей Ростовских недолго была представлена среди новгородских помещиков. Уже в первом десятилетии XVI в. земли И. Брюхо и С.И. Пужбольских достались новым владельцам[221], среди которых был их родственник И.Ю. Бритого-Ростовский. На рубеже столетий поместье Волоха Пужбольского перешло к Ф.М. Софроновскому[222].

По сообщениям родословных книг, новгородскими помещиками были князья Б. и В.И. Прозвитер Мещерские. Судя по землевладению их потомков, им в конце XV в. должно было принадлежать порядка 442 обеж. По этому показателю они принадлежали к числу крупнейших местных землевладельцев, хотя и не могли похвастаться служебными успехами. Передача новгородских земель могла быть компенсацией за владения в Мещере, перешедшие под контроль московского правительства.