– Отыщи человека, которого зовут Старьёвщик Айра. Он поможет. Ответит на вопросы.

– Что значит, если мы разлучимся? Мама, я не…

Но мать уже не слушала. Схватившись за облезлую раму, она распахнула окно, и студеный ночной воздух ворвался в комнату.

– Иди сюда. Скорей!

Ив выглянула наружу. Внизу белел тонкий слой свежевыпавшего снега. Мелкие снежинки летели в лицо, подгоняемые ветром. Внизу, между первым и вторым этажами, опоясывал здание хрупкий на вид межэтажный карниз.

– Прыгай, – приказала мать, – прыгай и беги, не оглядываясь.

Пальцы матери были как стальные тиски, когда она схватила Ив за предплечье и толкнула в сторону окна с такой силой, что девушка едва не вывалилась наружу.

– Давай!

Ив перелезла через подоконник, выбралась на отлив, поглядела вниз. Карниз проходил низко и казался до крайности ненадежным – до того ненадежным, что спрыгнув на него, девушка могла запросто его сломать. Но альтернатива – ждать, пока до них доберется то невообразимое нечто, издающее страшный нечеловеческий визг и грохот – была куда хуже.

Ив прыгнула, приземлилась на карниз, ободрав колени и едва не перевалившись и не ухнувшись вниз.

Девушка вскинула голову. Она ожидала увидеть мать, выбирающуюся следом за ней, но в окне никого не оказалось. Шум, грохот и вой вырывались наружу, будто целая стая хищных зверей носилась по комнате.

– Мама! – взвизгнула Ив. – Мама! Где ты?

Окно было высоко – никак не дотянуться, назад не забраться. Она всё же попыталась, балансируя на карнизе, поднялась на цыпочки, отыскивая какую-нибудь опору, уступ или выступающий кирпич в стене здания, на который она могла бы опереться… нет, без толку! Стена была ровная, а окно – вне досягаемости.

Что же делать?

Ив спрыгнула вниз, на землю, не оставляя себе времени на страх. Неуклюже приземлилась, поскользнулась и упала лицом в снег. Кожу обжег холод. Тонкая ткань платья мгновенно промокла. Не важно. Ив вскочила и бросилась к задней двери, что вела из внутреннего дворика в гостиничную кухню.

Там царил мрак, хоть глаз выколи. Запахи топлёного жира и подгоревшего хлеба въелись в стены. Ив налетела на что-то в темноте, загрохотала падающая на пол посуда, но девушка не мешкала. Она побежала к двери, из-под которой лился свет, и, толкнув её, выбежала в коридор.

Испуганные люди выбегали из комнат. Кто-то собирал вещи, кто-то бежал прочь, к выходу, набросив пальто поверх ночной сорочки.

Лестница, ведущая наверх, выглядела так, будто по ней промчался слон. Перила и балясины валялись сломанные, разбросанные повсюду. На стенах чернели следы оставленные будто бы когтями огромных птиц. И нарушая материнский приказ, Ив бросилась вверх по лестнице, на второй, а затем и на третий этаж.

Наверху наступило затишье: угасли и шум, и визг, уступив место почти торжественному безмолвию. Коридор был ввергнут в хаос. Столики, на которых ещё час назад чахли в горшках цветы, лежали перевернутые. Растения были втоптаны в ковровую дорожку, вперемежку с землей и керамическими черепками. Двери соседних комнат были выбиты.

Ив едва не бросилась бежать. Она боялась столкнуться с существом, натворившим это. Воображение рисовало чудищ, поджидающих в каждом тёмном углу, и инстинкт твердил: «Беги! Беги! Мать ведь велела тебе бежать!»

Ив не побежала. Она пошла по коридору, сжимая кулаки так сильно, что ногти больно впивались в ладони, оставляя на коже отметины. Медленно, шаг за шагом, она приближалась к предпоследней двери, готовая, если придётся, драться и кусаться и царапаться – что угодно, лишь бы добраться до матери.

Дверь в их комнату превратилась в груду щепок. Ив переступила порог, вслушиваясь в тишину сквозь грохот сердца. Комната, которую она покинула всего минуту назад, изменилась до неузнаваемости. Будто торнадо прошёл!