Сборы в дорогу не заняли много времени. Ивлин приказала Кае уложить всего-то пару любимых платьев да шкатулку с драгоценностями. Сама Кая взяла деревянный кофр, доставшийся от бабки, и бывший единственным, принадлежавшим ей имуществом – старомодный, с бронзовым замком, запирающимся на ключ, и резной крышкой. Внутрь Кая сложила мелочи, с которыми не хотела расставаться: ножницы, напёрстки, крошечный наждак в форме сердечка для заточки игл. Несколько книг, также доставшихся в наследство, уместились на дне.

Кая не могла нарисовать жизнь, которая лежала перед ней, отгороженная тончающей с каждой секундой границей. Она снова и снова представляла себе мгновение, когда за ними захлопнутся ворота, отрезая их от всего любимого, от всего знакомого.

«Нет, не от всего», – одёрнула она себя. У неё оставался долг – защищать княжну. Именно это она и будет делать, пусть придётся и нелегко.

Князь и княгиня ехали в карете впереди. Кая то жалела их, то злилась – будь она на месте княгини, будь Ивлин ей дочерью, она бы уж что-нибудь устроила! Точно, не сидела бы, сложа руки, и не всхлипывала впустую.

Тем не менее, чем ближе к Чертогу они подъезжали, тем слабел Каин боевой дух. Магия Арида давила и заставляла поджилки трястись.

Открылись глазам знакомые скалы и за ними – знакомые статуи. Кая обернулась раз, и закатный луч солнца, скрываясь, успел дотронуться, будто утешая, до её лица.

Ворота раскрылись, впуская. Описав дугу вдоль подъездной площади, кареты остановились. Слуги тот же час обступили их. Кая уже начала привыкать к странным, безликим куклам, двигающимся с нечеловеческой быстротой. Несмотря на отсутствие глаз, и ушей, они не были ни слепы, ни глухи, однако, совершенно немы и изъяснялись жестами, которые не составляло труда понимать.

Снова была лодка, но залы, которые они проплывали, были другие, незнакомые. Они причалили к берегу у огромного кораллового шатра, у входа в который их встретила Юванна.

– Скорее, скорее, – поторопила она, – гости уж собираются. Всем не терпится поглядеть на княжну.

Круглый шатёр размерами превосходил комнату Ивлин. Его пространство разделяли спускающиеся с потолка кисейные драпировки, а между ними притаились, как капельки росы между лепестками маленькие чудеса: золотые ванны, наполненные душистой водой, высокие серебряные зеркала, шкафчики из розового дерева инкрустированные бирюзой и перламутром – дверцы заманчиво приоткрыты, ровно настолько, чтобы показать блеск украшений и хрустальных флаконов, хранящихся внутри.

Куклы-служанки суетились. Они помогли Ивлин надеть платье, а Юванна собственноручно заплела ей волосы. Увидев княжну, Кая ахнула от восторга. Открывающее спину и плечи платье было таким чёрным, что проглотило бы любой осмеливавшийся приблизиться лучик, а стоило Ивлин сделать шаг, как на подоле начинали распускаться сияющие, как звёздная пыль, бутоны: они раскрывали лепестки, но едва ткань переставала колыхаться, прятались вновь, не оставляя следа. Волосы княжны Юванна сплела в косу и убрала под чёрный тюрбан, закрепив его диадемой из бриллиантов и сапфиров. На плечи легла белоснежная мантия из меха неведомого зверя.

С минуту Ивлин стояла перед зеркалом, разглядывая отражение, затем протянула руку Кае.

– Ну что же, взгляни и ты на себя! – сказала она со смехом, и служанка послушно подошла и встала рядом. Взглянула, и так и осталась стоять с открытым ртом.

Её платье было сшито из серого шёлка, нежными каскадами струившегося с плеч, до земли. Сборки умело прятали шрамы на предплечье. Украшением служили броши из отполированного обсидиана в серебре, удерживавшие платье на плечах, и пояс, усыпанный алмазной пылью, затянутый на талии. Волосы, которые Кая привыкла туго заплетать, теперь падали на спину, слегка усмирённые вплетёнными блестящими нитями.