– Он был мрачнее тучи, – перешёптывались служанки. – Недобрый знак! Превратит владыка Арид наш осколочек в песок, и нас всех заодно!

Этот тревожный шёпот достиг ушей путешественниц, как только они оказались во дворце.

– Ступайте работать, сплетницы окаянные, – взорвалась Кая, – пока я вас сама в песок не стерла!

Ивлин же побледнела.

– Это я виновата, – прошептала она. – Ах, Каюшка, как же я виновата! Коли он и вправду хочет забрать у нас свою милость, то я сама к нему поеду, упаду в ноги и буду умолять наказать меня одну, раз уж всё моих рук дело. Пусть заморозит меня и превратит в статую в Чертоге, если ему угодно.

– Не болтай глупостей, – отрезала Кая. – Никто никого замораживать не станет.

Князь отсутствовал три бесконечных дня, и всё это время, Ивлин не сводила взгляда с дороги. Бабочки, вышитые на пологе её кровати ожили и порхали по комнате. Деревянные куклы с обломанными конечностями, раскрашенные лошадки и позолоченные львы, давно забытые в старом сундуке, вылезали наружу и носились по коридорам, пугая прислугу. Шерсть у дворцовых кошек приобрела странные оттенки – зелёные и розовые и оранжевые, как будто кто-то разрисовал их акварелью. Ивлин, бродившая, как лунатик, ничего из этого не замечала, а Кае приходилось бегать по всему замку в поисках проказливых игрушек. Она попробовала отстирать одного из синих котят, но ничего кроме истошных мяуканий и исцарапанных по локти рук не добилась.

Наконец, как бывает с ожиданием, оно закончилось. Колокола на башне зазвенели, и на дороге показался князь. Ивлин, делавшая вид, что читает в саду, уронила книгу и бросилась навстречу. Отец спешился, не взглянув на дочь, и скрылся за дверями рабочего кабинета, призвав старого советника.

– Плохо дело, – шёпотом сказала Ивлин. – Что делать, Кая?

– Хочешь, я заварю тебе чай, – предложила служанка, заранее зная, что предложение будет отвергнуто, но не в состоянии предложить ничего лучше.

Спустя несколько часов Ивлин вызвали в кабинет отца, и теперь уж наступил черед Каи ждать и теряться в мучительных догадках. Как же долго тянулось время! Служанка пробовала то вышивать, то читать. Ничего не выходило – она пропускала стежки и строчки, и, в итоге, сдалась и, перевернув песочные часы, стала наблюдать за сыплющимся песком.

С самого раннего детства, ведунья бабка твердила:

«Княжна Ивлин – твоя госпожа. Ты должна защищать её. Ценой жизни, если нужно».

Слова эти так надёжно отпечатались в голове Каи, будто бы кто-то вырезал их раскалённым ножом у неё на черепе. И Кая была готова исполнить долг. Она готова была прыгнуть в воду, чтобы спасти юную госпожу. Готова была вытащить её из огня. Готова была – как в рыцарских драмах, которыми они с Ивлин зачитывались – выпить яд, предназначавшийся княжне или заслонить грудью от кинжала. Но как, скажите на милость, было Кае защитить Ивлин от самого Арида? Всё равно, что муравью бороться с мальчишкой, вознамерившимся затоптать муравейник…

Ивлин вернулась, когда в верхней чаше осталась всего-навсего щепотка песка. Она была бледна, но спокойна, и даже как-то… торжественна. Неспешно затворив за собой дверь, она поглядела на Каю, замершую, с немым вопросом на лице.

Княжна открыла рот, перевела дыхание, будто собираясь с силами. Голос, когда она заговорила, был ровным.

– Поздравь меня, Кая, – сказала она. – Я выхожу замуж.

Слова повисли в воздухе, густые, хоть ножом режь.

– За кого? – выдавила Кая, и не узнала собственного голоса. Будто ворона прокаркала.

– Владыка Арид оказал нашему осколку величайшую честь, выбрав меня в жёны для своего сына, – высокопарно объявила Ивлин, и добавила с кривой усмешкой: – Слова отца, а не мои. Мама так мечтала удачно выдать меня замуж. Куда удачнее, чем за Аридова сына?