«Что ж, – невесело подумала Кая, разглядывая княжну поверх сложенных веером карт, – ахнули все, это уж точно».

Способ подбодрить княжну открылся Кае неожиданно, одним ранним утром, и воодушевлённая, она тотчас отправилась в сад, на поиски юной госпожи.

Менестрели любили повторять, что поднявшись из глубин Чертога, никто уж не мог найти красоты в Забытом мире. В сравнении с сочными цветами царства Арида всё на поверхности выглядело блеклым и линялым. Но только не для Каи! Да, Чертог был великолепен, и всё же его роскошь душила и пугала. Пусть красота родного осколка не была столь же утонченной, она, тем не менее, была живой, дышащей, пропитанной солнечными красками, которые видят лишь глаза человека, проведшего в этом краю счастливое детство.

Кардиналы и зеленушки, издавна населявшие княжеские сады, приветствовали утро многоголосой трелью. Энергично щёлкали садовничьи ножницы. Пахло свежескошенной травой. Просыпались в клумбах утренние цветы. В такие минуты мир представлялся Кае безупречным и чистым, каким он, наверное, был в стародавние времена, когда по земле ходила сама Богиня.

Каменная русалка, украшавшая фонтан, шлёпнула по воде хвостом, обрызгав Каю. Ожившие статуи – верный признак того, что Ивлин недавно проходила здесь. Служанка вспомнила обездвиженных морских дев в Чертоге – живые существа, обращенные в статуи. У юной княжны все было наоборот.

Кая отыскала Ивлин у пруда, где склонившие головы ивы роняли в воду прозрачные листья. Среди низко опустившихся ветвей, на берегу, сидела мраморная статуя Богини, баюкая на коленях отсечённую голову своего возлюбленного – Дракона. Ивлин устроилась неподалеку, на плоском валуне, и сидела неподвижно, будто бы сама сделанная из камня.

Это была самая тихая часть сада, намеренно оставленная садовником нетронутой. Плакучие деревья разрослись густо и дико. Лучи, пробиваясь сквозь листву, вбирали в себя её цвет и тоже казались зеленоватыми. С западной стороны пруд зарос густо камышом, а вдоль открытого северного берега цвели нарядные пурпурные нимфеи.

Богиня сидела у самой воды, безо всякого постамента. Тонкие ползучие растения свили на макушке изящную корону. Ил оставил на мраморных ступнях зелёные отпечатки. Скульптор, как было заведено традиционно, изобразил Богиню молодой красивой женщиной с гибкой шеей, изящными запястьями и длинными тонкими лодыжками. Отрубленная голова дракона, напротив, выглядела безобразно. Злобная пасть полная кривых зубов и дикие выпученные глазищи настолько пугали Ивлин в детстве, что княжна вовсе избегала этого уголка сада.

Обычно княжна любила танцующих на поляне нимф, весёлых сатиров с камышовыми свирелями и диковинных птиц. Отчего же теперь она вдруг предпочла эту мрачную компанию?

Тихо ступая по влажной земле, Кая приблизилась к госпоже и пристроилась рядом. Ивлин как будто и не заметила. Они посидели, молча разглядывая плачущую статую, пока спустя несколько минут, княжна не нарушила молчания.

– Что там за легенда, ты помнишь? – спросила она.

Едва ли во всём Забытом мире нашёлся бы человек, не знавший легенду о Богине и Драконе. Ивлин, разумеется, тоже знала её, но иногда любила послушать, как Кая рассказывает. В детстве, она часто забиралась к ней на колени и просила рассказать сказку, а служанка была рада стараться. Вот так и теперь, Кая сложила руки и расправила плечи, приняв, таким образом, положенную рассказчику позу, и начала:

– Давным-давно, когда мир был юным…

…Никто не знает, как он тогда выглядел, и выглядел ли как-то вообще. В нём не было ни деревьев, ни кустов, ни травы, ни цветов. Ни животных, ни птиц. Ни людей. Но в нём, в этом странном, молодом мире, было Озеро.