2. Глава 2

Еще чуть-чуть... Приложив немало, почти отсутствующих сил я доползла до холодной стены темницы. Прислонившись к ней спиной, взглянула на еле заметный в потёмках жёлоб. Он явно появился из-за стекающей дождевой воде на скрошившийся камень, торчащий в бойнице почти у потолка. Развернувшись, я лицом прислонилась к покрытой местами мхом стене и прижалась открытыми губами к чуть мокрому камню. Рот медленно стал наполняться жидкостью. Даже привкус плесени и кусочки грязи не могли отвратить меня от неё. Посмотрев на появившийся, на стене блик луны я мысленно заметила себе: «Третья ночь...». Получается 3 суток я в этой темнице.

Выходит, что три ночи назад, меня скрутили и повели на площадь. Народ услышав, что будет очередная казнь, потихоньку стекался и шагал за моей спиной, молчаливо поджав губы. Как бы бесчеловечно это не звучало, а около костра тепло, и после сожжения стража разрешает собрать немного веток и свалившихся с постамента дров домой, а это ой, как нужно, особенно если посмотреть сколько уголь и дрова стоят...

Ну, вот ведут меня, я уже даже смирилась с тем, что моя песенка спета. На месте для казни уже свалили доски и приковывали цепи. Меня, как и положено завели в сараюшку для подписания документа, что я понимаю происходящее и вообще сама виновата. Тут же пришёл лекарь, завёл за ширму и сухо произнес:

- Барышня снимайте одежду...

Посмотрев на него, решила все же уточнить:

- Зачем?

Лекарь, вздохнув, все же снизошёл до пояснения:

- Фиксация имеющихся знаков отличия, или отсутствия конечностей, для заполнения бланка. После костра фиксировать уже нечего будет.

- А зачем фиксировать?

- А приедут их другого города и скажут, что ты у них мешок зерна украла, и по описаниям подходишь допустим... Нам как доказать что это ты была?

- А смысл? Ну, даже если это я, повторно наказать не сможете ведь?

- А дело закрыть уже будет можно...

И тут я задумалась о том, точно ли у нас лучшая раскрываемость, или на таких как я, и после смерти грехи падают? Вот так, варишься-варишься в котле на том свете, думаешь, ещё тридцать лет и все - грехи искуплены, а к тебе подходит черт и, подбрасывая в костер дровишек говорит:

- Вам там это... Сверху ещё грехов на имя начислили, это считай, на двадцать лет больше вариться будете...

Ты не имея желания вариться дольше положенного возмущаешься:

- Да как же это...

А черт разведя руками:

- У них и бумага соответствующая имеется, опознали вас по вашей метрике...

Вздохнув разделась до нижней рубашки и дала себя обмерить и осмотреть. Когда лекарь дошёл до лопаток, то тыкнув в шрамы уточнил:

- И что это могло оставить вот такие отметены?

Вздохнув поведала:

- Понятия не имею, меня когда нашли и в приют принесли, уже вся спина разодрана была. Глаз на затылке у меня нет, а зеркалов всяких в приюте отродясь не водилось.

- А родимое пятно, которое под шрамами и бороздами ты значит тоже не знаешь, как выглядит?

- Откуда мне знать? Да и какое это имеет значение? Там было пятно? - Не совсем по порядку начала сыпать я вопросами. А что? Я через несколько мгновений к праотцам отправлюсь, так хоть что-то новое о себе узнать...

Лекарь, поводил по буграм неправильно сросшейся кожи, и опять снизошел до пояснений:

- Ну, вот допустим, ты, где-то спуталась с мужиком и родила, а дитя подкинула кому-нибудь да бежать. Вырос ребёнок и стал искать следы пропащей матери. Пришёл к нам, а мы и говорим, была такая, да померла.

- А почему в ваших рассказах и примерах, я вечно какая-то пропащая?

- Так у тебя казнь через минуту, так какая ты?

Лекарь, приложив руки к моему плечу, закрыл глаза, и перед нами в воздухе повис мой шрам, уродливо сморщенный и ужасно портящий осанку. Лекарь, поводив руками, и будто бы стал его разглаживать на этой странной проекции. Шрам по чуть-чуть, но поддавался и в какой-то момент, перед нами появилась ровная почти красивая спина. Сделав изображение ярче, он вдруг нахмурился. Отвернувшись от меня и унося проекцию перед собой скомандовал: