- Ну, вот смотри! И, правда, девка! Что мне с ней делать? - недоволен тринадцатилетний брат. - Ни подраться, ни вина украсть. Эх! Не могли мне братана родить!
- Крааа, - соглашается с ним сидящий на его плече Серг, вран моего брата.
- Какая же она! Такое чудо! - мягко ведут по щеке огрубевшие пальцы отца. Высокого, беловолосого, как почти все птицы. - Я её возьму?

Мама задорно смеётся. Мой отец воин, вожак. А тут робеет, разрешения спрашивает. Поднимает из колыбели бережно...

Туман из чаши закрывает картинку, чтобы тут же смениться другой. Ярко-голубое небо, вишни в цвету, от аромата кружит голову. А я смеюсь, заливаюсь. Отец в простой рубахе подкидывает меня в небо. И со смехом ловит. А я всё пытаюсь взмахнуть руками, как крыльями и взлететь...

Тёмный большой зал, который кажется ещё темнее от принесённых вестей. Князь Ярослав и княгиня Марика погибли в последнем бою, и Андрас, не смотря на свои шестнадцать зим, принимает княжество и отцовский престол.

Дикий крик режет по ушам, и не сразу понятно, что это я. Цветная слюда из окон разлетается осколками, рамы хлопают о стены, с хрустом разбиваясь. И руки, крепко обнявшие. И голос, единственный родной, что ещё звучит рядом.
- Тише, тише сестрёнка! Мой воронёнок. Не время сейчас. Мы должны быть сильными, нам стольких нужно защитить! - говорит брат.

Наутро он покинет Вранов коготь и займёт место отца под стягами наших отрядов. А я буду пугать приставленных ко мне нянюшек, забираясь на конёк самого высокого поверха, где я ждала брата вплоть до его возращения. Сильного и смелого, несущего птицам победы на полях сражений.

С сурово сжатыми губами и горящими от гнева глазами, когда поймали отряд драконов, пробравшихся на наши земли и напавших на обоз с раненными. В день казни детей было велено запереть по домам. Но разве в свои пять я считала себя дитём? А высоты я не боялась никогда, и запертая дверь отлично заменялась окном.

Тогда я увидела брата другим, не знающим жалости и милосердия, мстящим живым за погибших. Острые шипы боевых когтей на его пальцах вспарывали глотки пленным над плахой. Юный князь лично свершил воздаяние.

Но я испугалась. И брат, сняв с ладони перчатку из пластинчатой брони и когтей, меня успокаивал. Даже в тот день он нашёл время для разговора, и присел рядом со мной на корточки, не смотря на стоящих повсюду людей. Андрас объяснял, что драконы, которых он казнил, совершили гадкое деяние, даже в отношении извечных врагов! Но мне бояться его не стоит.
- А если я совершу что-то очень и очень плохое? Если ты и на меня разозлишься до горящих глаз? Если в тот момент, война ещё тебя не отпустит? - тихо спрашиваю я.
- Это да, важное условие. - Демонстративно задумался брат, а потом снял со своей руки браслет из резных костяных пластин и, обернув дважды вокруг моего запястья, завязал. - Тогда вот держи, это будет мне напоминанием, что ту, что носит этот браслет, я должен защищать и оберегать, и что гневу рядом с ней нет места.

Я уже давно и забыла о тех словах, а просто носила браслет, как подарок брата.

Увидела я и первый свой день в обители. К восьми годам дар уже проявился в полную силу, и не вырывался всплесками, а сопровождал каждое моё действие. Андрас долго не хотел отправлять меня от себя, и только поняв, что, не умея владеть собой, я только больше мучаюсь, смирился.

Стены обители впечатлили. Словно высеченные умелой рукой устремлялись ввысь тонкие шпили башен, мощные стены окольцовывали обитель в три ряда, охраняя саму обитель, средний предел и нижний предел.

Вранов Коготь был выстроен из дерева, дикий камень шёл на фундаменты, да нижний поверх. Ну, конюшни с сараями и амбарами из него клали. Им же мостили дороги. А сами дома, да жилые поверхи были деревянными, с высокими коньками и двускатными крышами. Что ж мы, ящерицы что ли, в камнях жить? Некрасиво, да и холодно.