«Эх, мама бы тут разгулялась», – подумала я, и взяв кусок мяса, поднялась на теплую кухню.

Уже понимая, что голодать мне тут не придется, весьма ободренная этой мыслью, решительно направилась к своеобразной плите-печи. Принцип ее работы был очевиден. В специальном отверстии должны гореть дрова, которые по логике нагревали металлическую поверхность, на которой горой возвышались немытые кастрюли. Сбросив все в один таз, попыталась зажечь огонь. У нас на даче стояла похожая печурка, так что с этой задачей я справилась весьма быстро, ведь и бумага, и приспособление, наподобие зажигалки, оказались на видном месте.

Окрыленная успехом, помыла часть посуды, а остальную оставила в тазу и приступила к столу, который выдраила до блеска.

Сил почти не осталось, но я была безумно довольна собой. Мясо к тому времени растаяло. Нарезав его на порционные куски, кинула «рагу» в сковородку, добавив воды. Пока все это варилось, выкинула капусту в мусорное ведро и начистила овощи – картошку, морковку, лук. Первую я отправила просто отвариваться, чтобы сделать пюре, а вот второе решила обжарить в растительном масле, которое нашла на одной из полок.

Вскоре по кухне разливались восхитительные ароматы. В животе заурчало, и ко мне пришло осознание, что я чертовски голодна.

– Чустаффус обедать будешь? – вслух поинтересовалась я, очень надеясь, что моего крылатого дружка привлекут восхитительные ароматы.

В ответ мне была тишина.

– Молчишь? – усмехнулась я.– Ну, как хочешь…

Приготовив вкусную еду, наполнила чистую тарелку и взяла в руки вилку. Ковырнув пюре с подливой, зажмурилась:

– Ммм, как вкусно, – и почти сразу услышала знакомый ворчливый голос:

– У тебя совесть есть?!

Открыв глаза, увидела Чустаффуса, который не мигая, смотрел на мою тарелку и буквально давился слюной.

– Будешь?

Он демонстративно отвернулся и буркнул:

– Нет, – видимо, ожидая, что я начну уговаривать, но крупно ошибся.

Усевшись поудобнее на табуретке, пожала плечами:

– Ну как хочешь, – и, подцепив кусочек мяса, отправила его в рот, невольно застонав от удовольствия. – Ммм, вкусно.

– У тебя точно нет совести, – мышь бросил в мою сторону укоризненный взгляд.

– Чуча, ну, может, хватит дуться? – с улыбкой посмотрела на него.

– Как ты меня назвала? – фамильяр буквально задохнулся от возмущения. – Я Чустаффус.

– Ну, я и говорю, Чуча. Так будет проще… Вот, смотри, я Елизавета, а все меня зовут Лизой.

– Как, как? – крылатик подошел ко мне поближе.

– Елизавета.

– Елиза-аааа-вета, – протянул он, задумчиво, а потом выдал. – Разве дворовую девку могут звать так красиво? Может, ты подкидыш?

– В смысле?

– Ну тебя, типа, украли из княжеской семьи, и подкинули этим, которые Лизой стали называть. Вот смотри, – мышь забегал по столу туда-сюда. – Тут же явная безграмотность очевидна… Может, магия совсем не ошиблась?

Логика мыша была своеобразной и, если честно, меня она ставила в ступор. Я даже не нашлась что сказать, поэтому просто в очередной раз уточнила:

– Может, поешь?

В этот раз мне ответили четко и ясно:

– Да!

Когда я поставила перед фамильяром тарелку, он оглядел ее беглым взглядом и довольно выдохнул:

– Здорово, – а потом, прежде чем я успела хоть что-то сказать, схватил лапкой кусочек мяса и запихал его в рот. Тут же крылатик выплюнул еду и раздался вопль:

– Горячо!

– Во-первых, необходимо дуть, – пожала плечами. – Во-вторых, не надо хватать все грязными лапами. Это не культурно. Вот тебе вилка!

Чустаффус скривился, а потом ехидненько уточнил:

– Ну а где нож и салфетка?

– Зачем?

– Как зачем? – мышь хмыкнул. – Раз уж соблюдать этикет, то до конца. Вольдемар частенько и сам ел руками, да и я вместе с ним. Но ты права, пришло время вспоминать о хороших манерах…