Брен напрягся. Чувствую, как только что расслабленное тело становится каменным.

– Со мной значит, – недобро зарычал Альфа. – Кто отдал приказ ждать нашего возвращения?

– Дамиан, – говорит Эрн. – Мы с Улавом сразу хотели организовать поиски. А он сказал, что застанем тебя в пикантной ситуации, и ты по головке не погладишь.

– Дамиан, значит, – задумчиво говорит Брен. – Знаешь что, братишка, ты возвращайся в лагерь и ни слова, что ты искал нас.

– Почему? – удивляется Эрн.

– Верея отправилась по естественной надобности в лес, я её провожал, – рассказывает Брен, а я вся превратилась в слух. Мне кажется, что даже ушки мои удлинились, чтобы мне лучше было слышно. – Меня чуть было не убили.

Я не вижу реакции Эрна.

– Серебряной стрелой, – вставляю я.

Эрн длинно, с чувством ругается.

– Где она? Стрела, я имею в виду, – с тревогой спрашивает он брата.

– Исчезла, – отвечает он. – Подозреваю, что кто-то сунул свой хорошенький носик, куда не следует.

Я отстраняюсь от его груди и возмущённо говорю:

– Никакой благодарности.

– Не до благодарностей сейчас, – переживает Эрн. – Просто отдай стрелу.

Наклоняюсь и поднимаю юбку. Спиной чувствую взгляд Эрна.

– Глаза не пяль, – рычит на брата Брен.

– Что я, ножек никогда не видел, – подтрунивает над старшим братом, – знаешь, и покрасивее видал. Однажды я наведался к одной вдовушке. Так у неё…

– Избавь меня от подробностей, – раздражённо произносит Брен. – Верея, давай быстрее или ты специально повыше задираешь юбку? Эрн ещё не всё видел?

Я, не глядя, сую ему в ладонь стрелу, слегка задевая серебром кожу. Брен шипит от боли.

Жалость скользнула в сердце змеёй. Не доведёт она меня до добра.

Братья разглядывают стрелу.

– Ты видишь? – возбуждённо вскрикивает Эрн.

– Тише ты, – спокойно говорит Брен, – вижу. Не знаю никого с таким клеймом. А ты?

Как отреагировал его брат, я не вижу.

Только чувствую, как мне под юбку суёт нос огромный белый волк. Я шарахаюсь. И только потом приходит осознание, что это Эрн.

В волчьей ипостаси он немного меньше брата, но также красив. Я чешу ему за ухом. Брен дёргает меня за руку и рычит на волка.

– Верея, для всех мы просто уединились в лесу, – объясняет мне Брен.

Я краснею. Неприятно, что теперь все на меня будут пальцем тыкать. Мотаю головой. Не могу я пойти на это.

– Все подумают, что ты меня… – не могу подобрать я слова, – что я с тобой. Что мы были вместе.

Брену, видимо, нравится меня смущать.

– Так мы и были вместе, – делает вид, что не понимает, о чём я.

– Что я теперь твоя, – выдавливаю я из себя ненавистные слова.

– Ты давно моя, – говорит Брен. – С той минуты, как тебя отдал мне отец.

– Ну, ты же понимаешь, о чём я.

– Если бы ты говорила яснее, то я, может быть, и понял, что ты имеешь в виду. Я тебе говорю чётко и ясно: никому не рассказывай о том, что в нас стреляли.

– В нас? – ошарашенно переспрашиваю я. – Разве не в тебя?

– Это уже не важно. Просто не болтай, Верея.

Я киваю. Хорошо, что не стал настаивать на том, чтобы я объяснила, о чём говорю.

Мы выходим к лагерю, когда уже совсем темнеет. Все спокойно ужинают. Никакого беспокойства по поводу отсутствия Альфы.

К лагерю Брен вывел нас очень быстро. Оказывается, я кружила возле него, но никак не могла выбраться.

Он довёл меня до моей кибитки и исчез, как сквозь землю провалился. Мне же до жути любопытно, что теперь творится в воинском лагере. Получил ли взбучку неизвестный мне Дамиан?

Вот только о том, что все огребли по полной от взбешённого их бездействием Альфы, я понимаю, когда обоз выдвигается в путь ночью.

Мы мчим так, как будто за нами гонятся злые духи. Никаких стоянок. Еда в пути в сёдлах и кибитках. Я измучиваюсь за дорогу. Ноги размять не получается.