И вот выхожу я из дома, чтобы направиться по виднеющейся средь деревьев тропке. Оставляя позади совершенно мёртвую деревню, я иду вперёд. В лесу пенье птиц, отчего я часто замираю, потому как не бывала я никогда в таких местах. Наверное, потому и устаю довольно скоро, решив присесть, передохнуть. Вокруг так тихо, хотя слышится похрустывание веток, а ещё пичуги разные поют, но нет никаких следов страшных революционеров, да и людей в целом.

Несмотря на то, что я к людям собралась, но пугают меня они… Вот доверила я себя поручику, а он подлецом оказался. Откуда мне знать, может, они все такие и любая встреча грозит мне бесчестьем. Как это узнать? Нет ответа на сей вопрос.

Посидев немного, я поднимаюсь, чтобы двинуться дальше по тропинке. Отчего-то устаю я быстро, да и страх больно кусает изнутри. Я совсем одна в непонятном месте, за моей спиной деревня, увиденное в которой я ещё не осознала даже. Я действую, куда-то иду, что-то ищу, но не понимаю совсем ничего, будто кто-то ведёт меня. А может, сам Господь хочет мне помочь спастись?

Подумав так, опускаюсь на колени, чтобы поблагодарить Господа за заботу обо мне грешной. Возможно ли так, что жизнь девочкой из черни… то есть народа, окажется лучше жизни княжны? Ведь, если я правильно помню, у них не было таких правил. Или я что-то не так поняла? В любом случае пока нужно идти вперед и надеяться на то, что меня защитит если и не пол, то хотя бы возраст. Очень уж напугал меня тот косматый, в который раз меня уже пугают… Может быть, лучше было бы в монастырь, но сейчас уже поздно о том говорить.

***

На третий день мои силы заканчиваются. Вчера не стало хлеба, который я растягивала, как могла, уже и картошку сгрызла, а ягоды трогать боюсь – не знаю, насколько они съедобные. А ещё – ничего не меняется, я будто на месте стою. И вот у меня просто заканчиваются силы. Сначала я плачу, а потом ложусь среди корней дерева какого-то и просто засыпаю.

Просыпаюсь оттого, что меня кто-то гладит. Очень ласково гладит по щеке, а я вдруг пугаюсь – вдруг это очередной «рыцарь». Вскинувшись, впрочем, вижу даму… Ну, девушку в необычной одежде. Она старше той меня, что была в институте, значит, выпускница уже, и я обязана подчиниться её указанию. Но она ничего не указывает, только ласково гладит.

– Тихо, тихо, – увидев, что я страшусь её, говорит незнакомка. – Я своя, Лидой меня звать, а тебя?

– Лада, – тихо отвечаю я, проглотив в последний момент «княжну», потому что вдруг она революционерка, откуда мне знать?

– Какое красивое имя, – ласково улыбается она мне. – Пойдёшь со мной?

– Ты меня есть не будешь? – так же тихо спрашиваю я, а она, посмотрев на меня, лезет в карман на груди и достаёт оттуда… хлеб.

– Вот, поешь, – протягивает она мне эту драгоценность. – Я не буду тебя есть, маленькая. Пойдём?

Встаю я с огромным трудом, держась за ствол. Сжав зубы, пытаюсь сделать шаг, но чуть не падаю, а в следующее мгновение оказываюсь у Лиды на руках. Она уговаривает меня не бояться и потерпеть, потому что там, куда она меня несёт, мне точно помогут. И мне почему-то хочется ей верить. Возможно, я просто устала, или же мне уже всё равно, но отчего-то мне хочется довериться этой необыкновенно ласковой старшей девушке.

– Ва-а-ань! – зовёт оно кого-то, и, кажется, кусочек леса придвигается ко мне. – Винтовку возьми-ка!

– Дитя… – удивлённо говорит кто-то, кого я боюсь. – Откуда она?

– Да понятно откуда, – тяжело вздыхает Лида. – Вишь-ка, всё платье в пепле… Как бы не на её глазах.

– Звери сущие, – вторит ей лес, и я согласна с ним.

Меня несут, но я не вижу куда. Вцепившись в одежду старшей девушки, просто зажмуриваюсь, чтобы не видеть того, что ждёт меня, ибо в спасение своё мне верится с трудом. Но несёт Лида меня аккуратно и всё уговаривает немного потерпеть. За то, чтобы она не выпускала меня из своих таких ласковых рук, я на всё согласна. Хлеб, данный мне, я съедать не спешу, а только сосу его, засунув в рот, отчего мнится мне, что голод отступает.