Хоробор жестом пригласил подойти.
– Видишь искры внутри камня?.. Суть сам Добромир, княгиня да их отпрыски – княжич и юная княжна. Догадываешься, коли три всего осталось?
– Отдай перстень, Хоробор! Он мой по праву! – названный Мечником схватил вольха за запястье.
– Не спеши! Горяч ты и глуп, – колдун отстранился, стиснув кулак – кольцо исчезло. – Отдам, как предъявишь его? Без княжей-то кости. Или при себе хоронить будешь?.. Нет, колечко ещё сослужит нам службу.
Хозяин землянки выпрямился:
– Настал черёд «позаботиться» о добромировом наследнике. Светозар отнюдь не глуп и наверняка захочет спрятать своего выкормыша…
– Что ты задумал, вольх? Смотри, если собственную игру затеял… – гость отступил. Нарочито чуть вытащил из ножен саблю – и с силой вогнал обратно.
– Не доверяешь? – распевно, с едва уловимой издёвкой вопросил седовласый. – Мы ж с тобой заодно, Мечник!
– Не называй меня так! Это имя осталось в прошлом, – зло бросил бородач. Угрюмо закутался в плащ и стремительно вышел прочь.
Почти сразу послышался удаляющийся перестук копыт.
Вольх снова поднёс к глазам перстень. Казалось, он никак не может налюбоваться на драгоценную находку. Потом зычно позвал:
– Ратша! Куда ты запропастился, негодный мальчишка?!
Санко
– ЛЕШИЙ, где ты бродишь? Я ж шукать собрался… Ого, ничёси фингал! Покажь!
Санко приблизил лучину к лицу росса.
– Кто тя так?
И, не дожидаясь ответа, принялся свободной рукой водить над ссадиной и бормотать одному ему известный приговор. Олешка почувствовал, как в щеку впились тысячи иголочек. Ох! Но лучше потерпеть.
Исцеление длилось недолго. Санко сжал пальцы в щепоть, словно вытягивая из недужного места тугую верёвку, а потом резко выбросил кисть в сторону, отгоняя прочь воспаление и боль. Покалывание тотчас прекратилось.
– Дивись! – юный лекарь с довольным видом придвинул плошку с водой. Княжич обратился на своё отражение – опухлость под глазом спала, синева исчезла, а ссадина покрылась струпиной19.
– До зари отвалится, – заверил Санко. – Кайся, кто отделал?
– Я сам кого хочешь отделаю, – обиделся росс.
– Воно и видно!
– Сейчас у меня кто-то получит, – Олешка взялся нарочито закатывать рукава.
– Ой-ой-ой, я вже дрожу, – дурашливо заверещал Санко и бухнулся спиной на кровать, задрав кверху руки: мол, сдаюсь. – Ну, ентова… правда, шо?
– С Туркой схватился… Знаешь, я его всё-таки осилил! – похвастался княжич.
– Ты?! Брешешь! Ты Турку не переможешь.
– Не веришь – испытай, – спокойно сказал Олешка.
Санко стал серьёзным:
– А дозволишь?
– Только, чур, лишнего не допрашивать!
– Слово даю!
Санко нырнул под кровать и вытащил туесок, в котором хранил травы. По келье разлился терпкий лесной запах. Покопавшись, извлёк на свет кусок желтоватого стебля. Расщепил ножичком и, ловко поддев толстую кожицу, освободил нежную мякоть. Скатал её в шарик, опять что-то прошептал и дал княжичу.
– Жуй!
– Что это?
– Трава-истовница. Жуть, противная! – славон скорчил досадливую гримасу. – Взаправду будешь?
Олешка кивнул:
– Так ведь не поверишь.
– Поверю, – тихо сказал Санко.
– Давай. Испробовать хочу.
Росс решительно засунул шарик в рот и стиснул зубами. И охнул: едкая горечь выстрелила в нёбо. Предметы вокруг внезапно стали расплывчатыми. Олешка почувствовал, что его куда-то уносит. Как сквозь пелену он увидел повинную рожицу Санко. А затем всё померкло…
В обители их сразу поселили вместе. Поначалу юный славон пришёлся Олешке не по нраву. Молчит и молчит целыми днями – словечка клещами не вытянешь. Притом что он единственный из послухов разумел по-росски. Почти земляк.
Санко вообще ни с кем не водился. Придёт на занятия, сядет за дальнюю лавку и смотрит сычом. Ребячьих игр тоже избегал. После обеда, когда воспитанникам полагалось досужее время, он просто-напросто исчезал со двора. Себе на уме, короче.