Марена присмотрелась: и впрямь казалось, будто пшеничное поле наливалось кровью. Она почти ощущала острый серп за спиной. Нет, не рады ей поляницы. Не нравилось им, что какая–то чародейка вдруг нарушила покой. Пришлось шагать дальше и не уповать на силу, которой почти не осталось.

Одно радовало – спала тяжесть с совести, не терзали её больше мысли о Юркеше. Зачем только тратила время на приворот? Хотела иметь хоть какую–то ниточку? Марена поморщилась от морозного ветра и тотчас пожалела, что так спешно покинула терем, не прихватив ни еды, ни тёплой одежды. Она даже не знала, сколько ей идти до господарского дома. Скоро ли покажутся земли Пустоши? Нет, так не годится.

Марена присела на траву и воззвала. Господарь учил её: если закончились силы, отдохни, не трать остатки, в крайнем случае – призови Жизнь и возьми чужое. К последнему способу нельзя было прибегать без особой нужды: сегодня берёшь ты, а завтра заберут у тебя и намного больше. Но Марене ничего другого не оставалось, разве что замёрзнуть тут, посреди поздней пшеницы, не дойдя до Пустоши или ближайшего перелеска.

И Жизнь отозвалась – начали слетаться птицы. Одни садились на плечи, царапая одежду когтями, другие топтались рядом, третьи кружили над головой, размахивая крыльями. Галки, вороны, голуби, был даже один сокол – все кружили возле Марены и питали её.

– Спасибо, – она слабо улыбнулась, чувствуя, как под кожу забирается нечто новое. – Спасибо вам, милые!

Голуби курлыкали, вились вокруг, вороны перескакивали, клевали колоски и пытливо смотрели, галки копались в земле, стараясь найти там пищу. И все они отдавали – Жизнь стекала с каждого и передавалась Марене. Самые слабые закрывали глаза, чувствуя усталость и желание погрузиться в глубокий сон. Те, что посильнее, взмахивали крыльями и летали, создавая вихрь, насыщающий и полный тепла. Кто вообще сказал, что жарить и согревать может только пламя? Жаркий ветер обдавал тело Марены, да так, что на щеках выступил румянец. Хорошо, жутко хорошо!

Она пообещала себе не брать много, но как приятно оно было! Хотелось ещё и ещё, чтобы познать блаженство и побыть на его вершине хоть немного. Марена вовремя одёрнула себя, напомнив, чем могут обернуться столь желанные мгновения. Пришлось с трудом отпустить птиц и вытряхнуть из котомки половину вещей, оставив лишь самое нужное.

Крылатые исчезли – большинство улетело, кто–то остался посреди поля, чтобы отдохнуть. Марена чувствовала невероятную благодарность к этим галкам, и её очень радовало, что они остались живы. Ещё немного – и выпила бы досуха вместе с душой. Случись это, она бы вовек не расплатилась с богами. К счастью, все призванные птицы остались живы.

– Спасибо вам! – тихо прошептала Марена прежде, чем снова сменить обличье.

Она взлетела ухающим филином, подхватила лапами полегчавшую котомку и понеслась вдоль всего поля. При попутном ветре до леса оставалось всего ничего, а там и господарский дом. Эх, не стоило ей уезжать с возницей, разве только для того, чтобы снять чары с Юркеша. Остальное виделось ей туманным пятном в памяти. Сладкий сбитень, хмель в голове, пуховая перина, светлица, сам терем – всё оно было каким–то… Ненастоящим, словно выткал кто–то ладный морок и заставил её окунуться в него с головой.

1.

Крылья принесли её в далёкую деревеньку, откуда уже виднелась Пустошь. Марена спряталась в широком дубе, чтобы не пугать людей. Ухающий филин средь бела дня с котомкой в когтях привлёк бы немало народу. Меньше всего ей хотелось создавать шум. Оставалось дождаться, пока деревня покроется мраком, а после пуститься в свободный полёт. Она даже успела сладко придремать, зарывшись в перья. Запах прелых листьев сплетался с дымом, вдали звенели чьи–то голоса. Дети рвались к перелеску, кто–то торговал печёными пирожками. Жизнь текла своим чередом. Большинство обсуждало скоморохов, которые выступали у другого края. Туда же стекались остальные, чтобы увидеть чумазых шутов и посмеяться вместе с ними.