Олег хотел спрятаться где-нибудь в углу и переждать драку. Говорить о геройствах было намного проще, чем стоять против настоящих вооруженных убийц.

Но гордость толкнула его вперед. Он так долго мечтал стать героем, так подробно воображал почести и славу. И теперь он упустит возможность спасти самого князя? Нет уж, он свою награду не проворонит!

Олег достал из сапога длинный нож и пошел к лестнице.

Князь медленно отступал на первый этаж, отбиваясь от четырех убийц. На руках у Боголюбского были видны кровоточащие порезы, но держался он уверенно. Места на узкой лестнице было мало, нападающие не могли насесть на него все вместе. Петр с Якимом были впереди и пытались достать Боголюбского мечами. Анбал и раненый Ивка следовали за ними, высматривая возможность нанести удар.

Все это освещало показавшееся из-за горизонта солнце, заглянувшее на лестницу через окно. Со стороны сцена даже могла показаться красивой.

Занятые боем убийцы не заметили Олега. Задержав дыхание, он подкрался к Анбалу сзади и занес нож для удара. Его первый убитый враг, первая кровь. Страшно, но нужно же когда-то начинать?

Олег собрался погрузить нож в мясистый затылок яса, но на мгновение замешкался. Он не мог двинуть рукой, будто перед ней поставили стену.

То ли услышав дружинника, то ли почувствовав что-то нутром, Анбал обернулся. Большие карие глаза ключника уставились на острие ножа.

Испуг наконец развеял оцепенение. Олег вскрикнул и попытался ударить ключника. Тот удивительно ловко вильнул в сторону и лезвие только задело его щеку.

Анбал заревел и ударил Олега в бровь. Все потемнело, зазвенело. Затем яс сбил дружинника с ног. Олег покатился вниз по лестнице, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Кучковичи и Ивка успели отскочить с его пути. Князь же увидел его слишком поздно. Олег врезался в Боголюбского и свалил его на ступени.

Князь удивленно вскрикнул, упал и выронил свой нож. Петр с воплем напрыгнул на него и воткнул мечь в грудь Рюриковича. Хозяин Владимирского княжества выгнулся дугой, захрипел, выпучил глаза. И замер.

Ручеек крови побежал вниз по ступеням, поблескивая в солнечных лучах.

Олег лежал внизу лестницы и чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Может от боли, может от страха, может от стыда. А может и от всего сразу.

Тяжело дыша, Петр подошел к Олегу.

– Говорили же тебе: сиди тихо. Ну и зачем ты полез?

– Барин, про письмо не забывай… – подал голос Анбал, вытирая кровь с щеки.

– Помню, – сказал Петр. Боярин достал из-за пазухи стянутую тесемкой грамоту и сунул ее под рубаху Олегу. – Повезло тебе сегодня, дурак, не убьем. Проследи, чтобы наследничек Андреев это получил – всем от этого лучше будет.

Дружинник отвел взгляд. Грудь и спина горели огнем, по голове как будто били молотами. Он точно что-то сломал, дышать было тяжело. Все вокруг казалось ненастоящим и будто раздутым, как в кошмаре.

Кучковичи и Ивка спрятали оружие и побежали к выходу. Анбал задержался и наклонился к дружиннику.

– Если жить хочешь – не ходи за нами, – прошептал ключник. – Мы не со зла это сделали. Если доживешь – поймешь.

Ключник вышел вслед за другими заговорщиками, оставив Олега наедине с телом князя.

Кровь продолжала капать на ступени. Солнце светило все ярче.

Глава четвертая

В которой читают письма, говорят про книги и выбирают новых товарищей.

– … вот так оно и было, – закончил рассказ Олег.

Он сделал глоток воды из деревянного стакана и робко посмотрел на своих собеседников. Первым был настоятель при дворцовом храме, который неторопливо записывал доклад дружинника на бересте. Наверняка запись потом включат в какую-нибудь летопись. Без упоминания дурня, из-за которого князь теперь мертв, конечно.