Глава 2

Избушка была жилая, добротная, не запертая, как в сказке: и пироги тебе на столе, и простокваша в кувшинчике с накинутым сверху полотенцем, букет из осенних сухоцветов на белой скатерти; печь во всю избу дышит теплом, крепкие лавки по обе стороны от стола, а поодаль, у окна, маленькая перинка с вышитым покрывалом на горке из подушек белым тюлем; простой шкаф для одежды и стул с массивной спинкой – вот и вся обстановка. По запаху я не мог понять, кто же хозяин, но воображение рисовало милую старушку в платочке и оттого хотелось задержаться здесь подольше. Я чувствовал голод и всё-таки не выдержал – стащил со стола ароматный пирог, ещё теплый. По-свински сожрал его на полу, немного раздавив начинку из капусты и мяса. Даже оборотням бывает стыдно, и я сгрёб лапой остатки трапезы за порог. Живот благодарно заурчал, хотя требовал употребить всё съестное, что можно здесь найти. В тепле я разомлел и сам не заметил, как уснул под лавкой.

Что-то острое больно ткнуло меня в бок, я спросонок даже не понял, где нахожусь, подскочил, ударился головой о дубовый стол, зарычал и попятился к кровати.

Сверху вниз на меня смотрела далеко не милая бабуля: это был заросший волосами и мхом, в грязном тряпье, толстый леший. Его руки и лицо были местами покрытыми одеревеневшими наростами. За секунду оценив ситуацию, я зарычал устрашающе: подумаешь, нечисть какая-то – я такого вмиг перекушу! – и стал надвигаться на лесного чудика. Но его основным преимуществом стала незамеченная мной увесистая дубина.

Огрев ею мою бедовую спину, леший выдохнул, произнес тонким голоском, никак не вяжущимся с его внешностью: «Фуф, зараза» и вытер пот со лба. «Наверное, не часто встречался с оборотнями», – понимающе подумал я и бросился на волосатого, заставив упасть около лавки, и тут же придавил горло лапой.

Он просипел: «Хватит, хватит, пощады!» Такого я не ожидал – чтобы нечисть так быстро сдавалась? Может, я и не знаток тёмных пакостных сил, но об их методах наслышан. Для надежности клацнув зубами у самой его морды, я отступил на шаг, готовый вцепиться в горло.

– Ну, чего, чего ты кидаешься, лохматый? – Обиженно пропищал леший, потирая ушибленный локоть. – Сам в дом залез, без спросу, а ещё кидается…

«Извини, дружище», – ответил я мысленно, и, к моему удивлению, он понял:

– Извиняется он, ага. Вон, натоптал, смотри, и пол поцарапал когтищами своими. Да мне Зайчик за это голову оторвёт!

Я усмехнулся: «Зайчик? Голову оторвёт? Какая нелепица, в самом деле!»

– Сам ты нелепица, окаянный! – Воскликнул леший и поднялся, почёсывая пузо. – Ох, быть беде, быть беде… зовут его Зайчик, что не понятного? Предводителя нашего. А он порядок любит, строго бдит.

Очень любопытно стало, что же за Зайчик такой руководит пугливыми лешими? Но лесной житель с торчащей веткой из уха успел подслушать и эту мысль, отчего пуще прежнего набычился:

– Не возводи напраслину, серый: не пугливые мы, а послушные. И приказы Его уважаем. У меня и на твой счёт есть распоряжение: всех встречных новичков, заплутавших, доставлять к Его Темнейшеству.

Я вздохнул – ну начинается. И что же делает «Его Темнейшество» с новичками? Уж, поди, не в шашки играет?

Леший захихикал и постучал себя по голове:

– А ты умный. Зайчику нравятся умные. Ну пошли, что ли? Только ты это, без глупостей…

В этот раз я поостерёгся подумать «вслух», о чём действительно с ехидством подумал. Леший важно шагал впереди, не забыв прихватить с собой дубину. Я лениво шёл почти рядом, как пёс, но делать глупости действительно не собирался: мне не стоит враждовать с лесными жителями, да и плевать на их дела – мне нужен Дух леса, только и всего.