Кащей же, обернувшийся огромным черным вороном, носился над полем брани и насылал вихрь с громом и градом, предвкушая победу. В тот самый момент сумеречное небо озарилось огненным светом. И увидели все птицу Феникс. Расправленные крылья ее были как языки пламени, красное с золотым оперение ослепляло, а глаза сверкали как кристаллы. Запела птица, и ее победная песня вселила страх в сердца нечистые и придала мужества и сил чистым душой воинам, предвещая их победу. Взмахнула она крыльями, и полегли мертвяки-марионетки, уползая под землю, прячась от огня безжалостного. Взмахнула еще раз крыльями, и полетели огненные перья-стрелы в Кащея. Взвыл Кащей от боли и растворился во тьме, рассыпавшись по земле черным пеплом.

Спустилась Феникс на землю и, ударившись о нее грудью, обернулась красивой девушкой с горящим взглядом черных как ночь глаз. Владимир как увидел ее во плоти, так в сердце его и загорелся огонь. Ни о чем больше не мог думать, кроме как о ней.

– Почему не позвал раньше, князь? – Укоризненно спросила Феникс.

– Думал, сами одолеем, – признался Властислав. – А теперь столько убитых, что и не счесть.

Феникс огляделась. Тела погибших воинов, изувеченные, залитые кровью, лежали одно на другом. Мечи с запекшимися на них внутренностями и кишками валялись подле тел. Вышедшая из-за туч луна осветила поле битвы и мертвенно белые лица, навсегда застывшие в ночной тишине. Они победили, выстояли, но не было радости и ликования. Слишком многие не вернутся домой.

В следующий раз Владимир увидел Феникс спустя год. Приехала она по приглашению князя в земли княжеские, чтобы держать совет по поводу доходящих слухов о том, что Змей Горыныч собирает войско и нечисть всякую подле себя. Поговаривали, что ищет он царя Кащея, канувшего в небытие после битвы с князем Властиславом.

В тот год лето стояло жаркое. Палящие лучи Солнца не давали продыха, наполняя воздух липкой духотой, от которой невозможно было укрыться даже в тереме княжеском. Дождавшись вечера, когда легкий ветер принес долгожданную прохладу, Владимир отправился к реке, чтобы искупаться. Скинув с себя всю одежду, нырнул он в воду, пронзая ее как стрела и наслаждаясь прикосновением к коже. Набрав воздуха в легкие и задержав дыхание, погрузился он в самую глубь, отдавшись увлекающему его течению. Проплыв приличное расстояние, вынырнул и радостно рассмеялся. Владимир любил плавать. Вода давала силы, освежала, разгоняла кровь в венах.

– Неужто русалку изловить хочешь? – Услышал он веселый голос и обернулся. Прямо перед ним была Феникс. Совершенно нагая, как и он, с мокрыми волосами и сверкающими как звезды на ночном небе глазами. Дыхание у Владимира перехватило при виде ее. Хотел он ответить что-то, но слова не шли. Вместо этого, смотрел он на девушку и улыбался.

– Ты, никак, потерял дар речи, княжич? – Дразнила она его. – А давай, кто быстрее до того берега доплывет? – Предложила Феникс.

– И что тогда?

– Там и будет видно.

Если бы знал Владимир, что гордая неприступная птица, так же как и он, полюбила его с первого взгляда. Поплыли они до противоположного берега, бередя спокойную водную гладь, смеясь как дети, уходя под воду и вновь выныривая на поверхность. Пока плыли, солнце почти село за край земли и все вокруг погрузилось в вечерние сумерки. Владимир первым достиг берега, но выходить из воды не стал. Феникс подплыла к нему и снова рассмеялась: – Пойдем на берег. Песок еще теплый, – и, нисколько не смущаясь, выскочила из воды.

Владимир обдумывал слова Добрыни о проникающем на его землю зле. Он и сам это чувствовал. Особенно в те ночи, когда луна была полная. Охватывало его тогда волнение и тревога. Будто просыпалось в нем что-то рвущееся наружу. Думал он и о княгине Ольге, отдалившейся от него. Последнее время не покидала она светлицы своей, не радовала  улыбкой и нежным взором. Тут же вспомнились ему матушка и мачеха, которые перешли в мир иной к праотцам так скоро и стало ему не по себе. Вышел он из комнат и, пройдя по длинному коридору, остановился у двери, за которой находилась Ольга. Помедлив немного, толкнул дверь и вошел в светлицу.