Следующий его размах я принял на свою руку – запястье будто бы вспыхнуло огнем. Боль побежала кровью по моим венам, норовя обратиться беспомощной слабостью. Бритвой Оккама я отсек ее от себя – словно разобиженный змей, она заспешила прочь, в недра сознания.

– Да что… ты… за тварь… такая?

Орлов рычал. Яростные взмахи плети впивались в мое тело. Я не слышал, но чувствовал, как хрустят мои кости. Николаевич, инфантер-генерал по ту сторону всего происходящего, должен был уже остановить нашу дуэль, понять, что она зашла излишне далеко. Из соревновательной части мы вырвались в мордобой. Не до крови – до смерти.

Чародейская цепь хлестнула по руке, затянулась узлом на ятагане, вырвала его прочь. Кандалы одни за другими падали мне на печи, желая задержать. Заклинательские клинья нещадно вгрызались мне под кожу, впиваясь в самую душу, отчаянно натягивались – и рвались.

Я был покорен теперь одной лишь собственной ярости.

Будь при мне внутренний демон, он бы возликовал тому пути, который я выбрал. Не взирая на все колдунства, что потоком пролил на меня мажорчик, я в едином прыжке рванул к нему. Словно в отчаянии, не зная, что делать дальше, он швырнул себе под ноги ловушку – мои связующие нити поймали его заклинание еще до того, как оно успело родиться, комком швырнули прочь. Орлов протяжно заскулил, когда мой кулак врезался ему в живот.

О нет, братец, так легко ты у меня не отделаешься! Боль красным потоком, будто кровь, хлынула из паршивца – я схватил ее обеими руками, будто желая проникнуть вглубь, жечь поганца изнутри. Подарки Сатаны раньше позволяли мне жалить всего лишь одним прикосновением пальца, умения же кукловода работали иначе. Я пустил по потокам его боли собственную ману. Скулеж в мгновение ока обратился в хрип: выкатив глаза от нестерпимых страданий, Орлов жаждал лишь одного – ухнуть с головой в пучины бессознательного.

Я не позволял, всякий раз выхватывая его из этого спасения, заставляя мучиться все больше и больше.

Мир перед нами вдруг вздрогнул – мы, смотревшие друг дружке в глаза ненавидящим, испепеляющим взором, рухнули на пол.

Системные сообщения, будто желая привести нас обоих в чувство, хлопали крыльями по воздуху, а мне еще и в логе прямо по голове.

Я ненароком глянул на цифру под облаками – наши солдаты, еще недавно столь отважно рвавшие вражину и продвигавшиеся вперед, не просто несли потери – счетчик смертей отсчитывал их гибель, не ведая остановки.

Я выглянул сквозь прореху в стене – тот самый колдун, о котором мне говорил солдатик, во всем своем многообразии вышагивал на нас в исполинской броне.

– Какого черта? – брякнул Орлов у меня из-за спины, не спеша нападать. Я проследил за его взглядом – и у меня родился точно такой же вопрос.

Какого, мать вашу, черта?

Из клубов дыма и пыли выкатился цветастый шар, будто желающий похвалиться всеми цветами, а в особенности красным, сразу. Не сразу, но я понял, что это наши солдаты. Слепленные в единый комок, мертвые, они катились по земле гигантским ядром. Войска, готовые брать Армарскую крепость, таяли на глазах. Их отвага обращалась в ничто, их души уходили в силу колдуна.

ВНИМАНИЕ!

Ваш враг начал контрнаступление! Удержите позиции или вам будет засчитано поражение!

Орлов прочитал то же самое, что явилось и перед моими глазами. Встать ему было трудно – боль, которой я терзал его одной лишь ненависти ради, все еще властвовала в его теле. Никак не желала уходить. Моя же, наоборот, спешила вернуться.

Лекари – мой и Орлова – явились едва ли не из воздуха, осыпали нас целебными заклинаниями.

– Нам надо объединиться, Рысев.