А я был полукровкой, сильным полукровкой! Мог и стихиями, и смертью, и даже чуть-чуть тьмой!!

Когда я был в своём мире, то не был идеален, но когда попал в этот мир то, даже обрадовался. Теперь могу буквально всё! И никто мне не указ!

А теперь я эльф.

Просто нет слов.

Структура моих энергоканалов походила на красивейшее дерево, и это было очень хорошо. Там. В прежнем Мире. А теперь мне что делать?!!

Если раньше я мог усваивать любую энергию, то теперь только Жизнь! А её тут нет!

Вроде нет.

Пока не встречал. Может всё же и найду. Ведь откуда-то был взят этот Торгов крест?

3 мая 1891.года

Москва. Кремль. Николаевский дворец.

Проснулся я резко. Будто и не спал. Тело не болело абсолютно, хотелось пить и есть, а ещё посетить уборную. В общем, было хорошо. За окном было темно, и было слышно, как поют в церквях Пасхальное богослужение. Потрогал руками лицо, борода с усами были на месте, и это было хорошо, ведь быстрые и серьёзные изменения во внешности, на моём уровне власти могли привести к необратимым последствиям. И каковы они будут не ясно, но скорее всего негативными.

–Серёжа? – послышался голос Елизаветы, – Как ты себя чувствуешь?

Она появилась в поле моего зрения, видно дремала в кресле, и почувствовав моё движение проснулась.

«Вот теперь мы можем и детей своих завести, будут они красивые и по-царски утончённые, с длинными ушками…» Но сказал, конечно, вслух совсем другое.

– Христос Воскресе! Родная моя, Элла! – проговорил я, и радостно улыбнулся.

– Воистину Воскресе, Сереженька! Как мы все волновались за тебя! Что с тобой случилось? Куда вы ходили? Тебя принесли всего в пыли… – она ещё, что-то говорила, и говорила, а я улыбался и взяв её за руку, пытался подстроиться под пульсацию её энергоканалов. Дело в том, что вот именно Жизнь, как изучение мне в своё время было не интересна, я был полукровкой, и становится тысячным посредственным магом Жизни мне не хотелось, тем более не смог бы добиться тех высот в Искусстве, что добивались чистокровные. Не с моими энергоканалами.

Другое дело Смерть как управлять её я знал очень хорошо, но сейчас мне нужно подлечить организм Елизаветы, а не сгубить его. Вот в этом и была проблема.

– Ну, что ты опять молчишь? Ты себя плохо чувствуешь? – заволновалась она и замолчала, а я, наконец, почувствовал ауру Жизни в её теле. Это было как будто ты трогаешь тёплую воду, при этом стараясь не создавать на ней возмущения.

– Ты очень красивая, и можно я ещё раз на тебе женюсь? – произнеся эти слова, поднёс её руку к своим губам и прикоснулся ими к кончикам её красивых пальчиков. Щёчки её покрылись лёгким румянцем, и она чуть смущённо отвернулась.

– Серёжа, сейчас отец Корнилий должен прийти, тебя причащать будут… – пробормотала она и забрала свою руку, чуть нервно поправила свои платья и встав с моей постели, пересела в кресло.

«Бедненькая, с таким мужем иметь такое либидо. Надо быть святой, чтоб такое терпеть». – задумчиво разглядывая её наполненное жизнью ауру. Да, теперь я могу видеть течение жизненной силы в живом существе. Вообще-то я об этом читал и много интересовался, но так как мне это не давалось, сильно в эти вопросы не углублялся. А теперь вот, могу.

Лучше б я умер.

Она сидела и смущенно молчала, а я размышлял о своём положении.

В холле послышался шум, потом раздались многочисленные шаги по лестнице, после короткого стука, и разрешения войти от Елизаветы Федоровны, и моя спальня наполнилась священнослужителями, все пели праздничные стихиры и под пение «Христос Воскресе из мертвых…» меня причастили. Прочитав наизусть положенные по случаю молитвы, отец Корнилий решил провести лёгкий и вежливый допрос, но я перебил его, поблагодарил за молитвы, сославшись на своё здоровье, перенёс наше общение на завтра. Тот сначала был явно этим не доволен, но перечить не посмел. Все ушли, и мы с Елизаветой остались одни в спальне.