— За базаром следи, а то тыкву твою расколю, — строгий, отдающий металлическими нотками тон Князя, заставил меня поежиться. — Твое дело простое, вот и занимайся им, а ко мне в койку не лезь.

— Да не лезу я. Баба вечно неладное тянет за собой, гляди, чтоб вокруг пальца не обвела. Чем шаболды хуже? Разложил пару раз, прогнал и красота.

— Ты меня тут лечить вздумал?

— Да не, Князь, не, — Хмырь нервно хохотнул. — Просто не верю всем этим блядям.

— Думаешь, я бы к себе в дом пустил блядь? Хмырь, ты вообще рамсы попутал, я вижу. Петляй, давай и чтоб пургу мне больше здесь не гнал.

Я быстро юркнула к себе в комнату и плотно прикрыла за собой дверь. Дыхание сбилось от резкого прилива адреналина и возмущения, под ложечкой засосало. Вот уж не думала, что я Хмырю НАСТОЛЬКО не нравилась. И чем я ему не угодила? Тем, что у меня между ног по естественным причинам отсутствовал член?

8. 7.

Князь снова куда-то уехал. В доме, кроме меня, тети Вали, Адмирала и охраны никого больше не было. Я продолжила заниматься вязанием, но из головы никак не хотели выходить похабные и грубые слова Хмыря, адресованные мне. Эти незаслуженные высказывания настолько сильно меня задели, что я даже допустила несколько глупых ошибок в вязке, из-за чего новый ряд приходилось снова и снова распускать, чтобы переделать его.

В конце концов, я отложила пряжу и спицы в сторону, чтобы окончательно не испортить свою работу. Чувство одиночества неожиданно больно сдавило грудь. Я привыкла к тому, что рядом всегда есть дед, работа, а теперь… Меня будто и в самом деле поместили в клетку. Чтобы развеять внезапно возникшую тоску, я спустилась на кухню. Тетя Валя уже хлопотала у плиты. И откуда в этой милой старушке столько энергии?

— Добрый день, — поприветствовала я и села за обеденный стол.

— Здравствуй, деточка. Уже проголодалась?

— Нет, просто решила к вам зайти. Одной скучно, — я скрестила руки на груди.

— Что-нибудь беспокоит? — спросила тетя Валя, продолжая быстро и ловко чистить молодую картошку.

— Если честно, то да, — выдохнув, ответила я. Не знаю почему, но именно этому человеку ужасно хотелось довериться.

— Рассказывай. Чем смогу, тем и помогу.

— Это касается Хмыря, — осторожно призналась я, почувствовав странную неловкость.

Я не привыкла жаловаться. Да и не собиралась этого делать. Просто хотелось понять причину, из-за которой Хмырь был так несправедлив по отношению ко мне.

— А что Паша уже успел натворить? — тетя Валя внимательно глянула на меня. — Ты мне только скажи, я быстро дам ему ложкой по лысой голове.

— Ничего он не натворил. Просто вижу, что он терпеть меня не может. Я бы сказала, что он ненавидит меня.

— Тут твоей вины нет. Пашка просто человек такой. Для него Владислав Николаевич почти как брат. Беспокоится за него, но никогда в этом не признается. Считай братья. Сидели вместе.

— Неужели я похожа на ту, кто может быть опасной для Владислава Николаевича? — я нахмурилась.

— Деточка, ты меня совсем не слышишь, — с доброй улыбкой произнесла тетя Валя. — Проблема не в тебе. Я давно работаю в этом доме и многое уже повидала. Владислав Николаевич женат был, — старушка дочистила картошку, прополоснула ее и села за стол. — Пошел наперекор правилам, которые запрещают жениться, если ты вошел в бандитские круги. Но вообще часто это правило нарушалось. Владислав Николаевич такой далеко не первый. Дарья была красивой, статной женщиной.

— А она знала, чем занимался Князь? — поинтересовалась я, ощутив странный легкий укол ревности.

— Знала. Владислав Николаевич души в ней не чаял. Всё лучшее для нее. Потом в тюрьму загремел. Дарья спуталась с другим бандитом, тихо забрала вещи, деньги и ушла. Так сказать, долго горевать она не стала. На суде ее не было, в общем, и след от нее простыл. Когда Владислав Николаевич вышел по досрочному, никто не решился ему рассказать, где его любимая женушка делась. Никто, кроме Паши. Для хозяина эта новость стала ударом. Очень сильным ударом. Мучился, хоть старался этого не показывать. Позже Дарью и ее любовника нашли в машине, на дне реки. Оказалось, что Даша с ним якшалась еще в те времена, когда Владислав Николаевич был на свободе.