Скаковые жеребцы, драгоценная упряжь, колесницы, телеги с убранством будущего ристалища, множество припасов, шатры, вино, роскошные одежды для свиты императора… Все это добро авары захватили в мгновение ока. Ничего не подозревающие люди окружались отрядами лучников, и их вязали веревками. В плен попали купцы, ремесленники, сенаторы, священники и дворцовые евнухи. Немногочисленные отряды охраны были вырезаны почти сразу. И первые всадники уже появились на окраинах Силимврии…

– Государь! – трибун схолариев был бледен, как полотно. – Мы попали в ловушку! Авары напали на нас, и они уже близко.

Август свирепо посмотрел на него и выдал многоэтажную тираду на незнакомом наречии. Судя по тому, что император был горцем из Армении, это была отборная брань на родном языке. Повелитель мира не мог унизиться до того, чтобы кто-то услышал от него такие слова и понял их.

– Простую одежду мне, коня и десяток твоих дармоедов из тех, кто еще не забыл, как держать копье! Быстро!

– Да, государь, – склонился вельможа, и через две минуты принес искомое. Он просто вытряхнул из одежды первого попавшегося горожанина.

Ираклий не терял время зря. Могучий торс бугрился мышцами, и рубаха налезла еле-еле, чуть не треща по швам. Одежду из драгоценной парчи он бросил на землю, наступив на нее ногами. Но вот диадема… Тканая повязка, украшенная двумя рядами отборного жемчуга сверху и снизу, расшитая каменьями, была символом императорской власти. Оставить ее тут – немыслимый позор. Ираклий думал недолго, и, к ужасу схолария, привязал ее к локтю, словно простую тряпицу.

– Чего уставился? – рыкнул император. – Коня мне!

– Все готово, повелитель, – сказал трибун дворцовой стражи. – Мои воины сдерживают натиск авар. Мы отбросим их.

– Ну-ну, удиви меня, – презрительно посмотрел на него Ираклий. Цену схолариям он знал. Уже через минуту он мчал, не жалея коня, в сторону столицы. Небольшой отряд охраны следовал за ним.

А бой начался уже в сотне шагов от того дома, где совсем недавно гостил император. Схоларии были хорошими воинами лет сто назад. Сейчас же они служили парадной стражей, места в которой покупались, как и все должности в Империи. Из них в настоящем бою не бывал почти никто. Зато пышные плюмажи, алые туники, золоченые пояса и драгоценные цепи на шее повергали в священный трепет всех, кто видел торжественный выезд Августа.

Трибун орал, срывая голос. Он еще помнил, что такое война, и сбивал в ряды завитых красавцев, которые с ужасом поняли, что легкая и необременительная служба, к которой они привыкли, закончится прямо сейчас. Потому что выстоять против конницы у пехоты нет никаких шансов. А нарядная алая туника и расшитый плащ – плохая защита от аварской стрелы.

Всадники налетели на ровные ряды пехотинцев, перекрывших улицу, по которой ускакал император. Они остановили коней в задумчивости, а потом начали расстрел дворцовой стражи. Не спеша, со вкусом, и почти без промаха. Щиты первого ряда приняли на себя по десятку стрел, и многие схоларии падали, убитые выстрелом в лицо или шею. На их место становился новый воин, который шептал молитву белыми от ужаса губами.

– Вперед! Копья опустить! – этот крик трибуна был жестом полного отчаяния. Но если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь. Это куда лучше, чем служить неподвижной мишенью.

Схоларии опустили копья и пошли вперед, переступая через тела убитых товарищей. Всадники со смехом отъехали назад и начали расстрел вновь. Ряды схолариев дрогнули, и лишь брань и зуботычины десятников опять погнали их на вражеские стрелы. Они полегли все до единого, впервые за много лет исполнив свой долг. Август Ираклий остался в живых благодаря их гибели. Но причиной этого был не героизм воинов, а то, что авары бросили погоню и начали грабить убитых. Ведь у каждого схолария на шее была золотая цепь. А уж какие цепи были на шеях у их командиров! Всадники, увидев такое богатство, валяющееся на земле, просто забыли, для чего были посланы великим каганом.