Царевич похолодел, стараясь все же прямо, открыто и преданно смотреть в глаза своего повелителя. Что же он мог теперь сказать? Правду? Правду о том, что каган Димитрий Суздальский упредил его о крупном отряде ушкуйников, незадолго до появления посольства проследовавшего мимо града? О, это неминуемо вызовет гнев хана! Ибо стоило ему подчинить себе Белую Орду и прибыть в Булгар, да прознать, что северный улус его ханства платит урусам дань… И не только великому кагану, но и каким-то речным разбойникам! Да на лицо хана в тот миг было страшно смотреть! И лишь заступничество всемилостивого Аллаха спасло булгар от сурового наказания за проявленную ими трусость…

Но между тем Ак-Хозя хорошо знал возможности ушкуйников в бою – и насколько свирепыми, безжалостными могут быть в сече урусы-разбойники. Да и после брани тоже! Развитая чуйка булгарина сразу завопила об опасности – и царевич, недолго думая, покинул посольство, перепоручив переговоры мурзе Ихсан-бею… Да заодно наказав Димитрию Константиновичу молчать об ушкуйниках.

Вернувшись, царевич сослался на слабость здоровья – и это объяснение было милостиво принято ханом. К тому же Тохтамыша тогда не было в Казани, и лично убедиться в немощи Ак-Хози он не мог – но теперь… Теперь предстоит объясняться – причем неизвестно, прознал ли владыка Золотой Орды о детском вранье царевича, или можно и дальше ссылаться на немощь? Хорошо бы – да только несдобровать булгарину, ежели кто поведал Тохтамышу про его ложь…

Взвесив все за и против, царевич начал медленно говорить, осторожно подбирая слова:

– О великий хан… Я не мог продолжить свой путь, ибо мучили меня немощи духовные и телесные! Следуя в Москву, я перестал держаться в седле, потому как ночами меня мучили неясные, смутные кошмары… Не иначе в землях урусов ифриты имеют над правоверными мусульманами большую власть! И изводят их по ночам, насылая ужасные видения…

Тохтамыш, недобро усмехнувшись, чуть прищурил правый глаз:

– И что же за кошмары были явлены ифритами, царевич?

Ак-Хозя нервно сглотнул – после чего выпалил, ведомый наитием:

– Что каган урусов Димитрий наслал на наш караван наемников-ушкуйников, истребивших всех до единого членов посольства! Истребивших от своего имени… Таким образом, чтобы владетель Москвы мог оправдаться перед ханом – руки его чисты! Однако же, раз послы не добрались до него с требованием милостивого хана платить дань, то каган и не обязан ее собирать…

– Сдается мне, ты врешь, Ак-Хозя.

Царевич окончательно помертвел – после чего едва слышно вымолвил:

– Великий хан – я страшился лишь вероломного нападения в дороге. И если посольство наше сгинуло в непроходимых чащах урусской земли, то выходит, мои опасения были справедливы…

Глаза Тохтамыша полыхнули огнем, а губы его сжались тонкой полоской – так, словно великий хан вот-вот прикажет казнить булгарина! Царевич смежил веки, не имея душевных сил наблюдать за тем, как ярость хана обрушится на его голову – но услышал лишь вполне спокойный голос своего господина:

– Так что же ты думаешь, Ак-Хозя, – будет ли платить каган урусов мне дань?

Царевич ответил практически без раздумий – и вполне искренне:

– Если бы каган Димитрий признал бы себя верным подданным великого, законного хана Золотой Орды, то он уже прислал бы дань. Ведь прошел целый год…

После короткой паузы Ак-Хозя продолжил:

– Но, возможно, Димитрий Московский не сможет ее собрать, даже если захочет. Ведь победа над беклярбеком Мамаем позволила урусам поверить в себя! И если каган Димитрий Суздальский встретил наше посольство в Нижнем Новгороде вполне радушно, то простые урусы – и жители града, и воины… Они не проявили перед нами никакого почтения. А когда один из ханских нукеров, прибывший из Кок Орды, позволил себе обнять понравившуюся деву, приглашая ее на ложе, урусы едва не растерзали его! Нам с трудом удалось избежать крови – и лишь с помощью дружинников Димитрия Константиновича… К чему я веду – даже если каган Москвы решился бы собрать для тебя дань, великий хан, народ и простые воины поднялись бы против него. И на престол Москвы сел бы, к примеру, кто-то из литовских каганов, готовых бросить тебе вызов… Литвинам ведь нечего терять – даже проиграв в Москве, они смогут вернуться в родовые земли. А если выиграют, то утвердятся в весьма богатом и могучем граде…