В конце концов он пал духом. Деньги закончились. Кнут съехал из гостиницы. Продал шляпу и чемодан, оставив себе лишь пенсне. Снял меблированную комнату у какой-то желчной старушки, отдав ей последние две кроны. И стал искать работу

Он ещё был полон амбиций и не соглашался на что попало. Приходил в газеты – там его не принимали, поскольку штат журналистов был полностью укомплектован, а претендент отличался возмутительной молодостью. В журналы, предлагая писать рецензии – снова отказ. В издательства – тот же результат. Он пытался стать драматургом, автором эстрадных скетчей, составителем газетных ребусов.

Голод не тётка. После недельного голодания Кнут свалился в обморок прямо в конторе дорожно-строительной фирмы. И насмерть перепугавшийся управляющий взял его… разнорабочим.

Четыре последующих года Кнут работал на строительстве дорог в Восточной Норвегии. Его главным орудием труда было вовсе не перо, а – лопата.

В 1882 году Кнут Педерсен отметил своё 23-летие. Он почти не писал – так, что-то по мелочи. Попытки опубликовать свой роман со временем оставил. Жизнь для него словно закончилась. Убогий быт дорожного рабочего. Временные лачуги, в которых приходилось ночевать. Простая крестьянская еда. Тяжёлый физический труд…

И вдруг он познакомился с человеком, брат которого жил в Америке. И не просто жил – процветал. И в душе Кнута снова вспыхнула надежда… Америка! Конечно! Вот куда надо отправиться – в страну равных возможностей и великих начинаний. Америка – страна вожделенная, незнакомая, необычная. Далёкая, как Луна. Сладкая, как неведомый рай.

Кнут с такой страстью, с такой настойчивостью бросился выпрашивать у своего нового знакомого помощь, что тот не устоял и написал письмо брату. С этим письмом Кнут собирался отправиться в США, где – он был в этом абсолютно уверен – можно добиться всего, что ни пожелаешь. А у Кнута было всего одно желание. Он хотел быть писателем.

И он стал копить. А скопив немного денег, уволился из бригады дорожных рабочих, купил билет на пароход, курсирующий между Христианией и Нью-Йорком. И осенью 1882 года отправился через океан навстречу своей мечте.

Увы, у него ничего не получилось и на этот раз. Продравшись сквозь все иммиграционные препоны, он вышел на улицы Нью-Йорка с пустыми карманами. А когда отыскал заветный адрес и вручил суровому полному господину скандинавской внешности рекомендательное письмо его брата, получил лишь доллар и… совет никогда больше в этот дом не приходить.

Положение Кнута Педерсена снова стало отчаянным. Один, в чужом городе и в чуждой стране, не знающий английского языка до такой степени, чтобы на нём писать (но владея разговорным английским), Кнут был вынужден решать проблему элементарного выживания.

На перекладных, пешком, со случайными попутчиками Кнут добрался до Висконсина, где нанялся сельскохозяйственным рабочим на ферму. Что он умел делать мастерски – пасти коров. Здесь его детские познания пригодились. И Кнут стал ковбоем – то есть обычным пастухом. Ухаживал за коровами, доил, кормил, чистил хлев. А взамен получил крышу над головой, еду и пару долларов на карманные расходы.

Он честно пытался продать свой роман американскому издательству. Но быстро понял, что это безумная затея. Не смог найти и хоть какого-то литературного заработка – его попытки написать статью вызывали у редакторов приступы смеха. Было от чего прийти в уныние…

На его счастье, на пути Кнута встретился соотечественник. Это был норвежский проповедник, служивший в протестантском приходе в Миннесоте. Человек вольный, не особо отягощённый деньгами и бесконечно одинокий, этот веселый поп так обрадовался Кнуту, что тут же взял его в свои секретари. На свою беду, проповедник едва говорил по-английски. И Кнут стал его переводчиком, попутно открыв в себе дар моментального переводчика. Когда проповедник начинал поучать паству, Кнут подключал фантазию и переводил слова своего патрона так, что тот, если бы мог понять, что говорит его секретарь, от расстройства немедленно бы спятил. Но невежество проповедника накладывалось на неопытность Кнута. И в результате никто не пострадал, включая и паству, которую эти необыкновенные проповеди норвежских миссионеров ужасно веселили.