Разговоры такого рода происходили, как правило, после какого-либо экзистенциального потрясения. Съездит, например, потомственный лавочник к коллеге за рубеж, посидят они крепко в крохотной пивной, и тут, как назло, выяснится, что именно эту неказистую харчевню потомки основателя держат лет семьсот эдак подряд – и не закрывалась она никогда, несмотря на многие войны, бурную смену флагов, симпатий, и общественных настроений.

Конечно, Нику страдания пожилого лавочника поначалу были в диковинку. Потом привык, но не переставал уважительно удивляться. Поди ж ты… Один переживает, что славы нет или достатка, другой – что дело не развивается, третий умеренно грустит, что в космос вряд ли слетает, но тут тоскует человек и мается душой об утраченной с век назад паршивой мясной лавчонке…

И неизвестно еще, пожалуй, чьи переживания оказались бы на поверку сильнее.

Сегодня был день как день – длинным острым ножом Ник срезал тонкие полосы прожаренного мяса, проворно, что твой повар, крошил черри, крутил в кульки тонкий лаваш, принимал деньги и отсчитывал сдачу. Внимание его привлек серьезного вида пожилой мужчина, одетый в хороший костюм и галстук. Раньше он его здесь не видел, но лицо покупателя показалось знакомым – только Ник не мог припомнить, откуда.

– Спасибо, – произнес тот, принимая теплый сверток с фаст-фудом, и протянул Нику крупную купюру. – Сдачи не надо.

Ник немного растерялся. Такое здесь случалось нечасто. Здесь как-то не было принято сорить деньгами.

– Подождите, я сейчас сдам… – но мужчина уже отошел от палатки и встал в стороне, уступая место новому покупателю.

Ник попросил напарника подменить его. Но пока он набирал необходимую сумму, странный покупатель уже исчез.

Вечером, после работы, сидя в своей комнате, Ник сидел перед компьютером и в который раз разглядывал свою находку. Необычный предмет с кнопкой внутри. Он и притягивал и отталкивал одновременно. Что это может быть? И почему так совпало, что кнопка попала к нему в руки в тот день, когда погиб – а точнее, бесследно исчез его, пожалуй, единственный настоящий друг. Он взял в руки телефон и набрал номер из памяти.

– Привет.

– Привет.

Голос подруги Мэм звучал как всегда бесцветно, безэмоционально. Еще один человек, которому эта жизнь по определению скучна и неинтересна. Хотя кому-кому, но ей жаловаться было грех – квартира в центре, хорошая машина, внешность на восемь с плюсом. Двое парней, с которыми она поддерживала постоянные отношения. Но вот бывает же – апатия ее второе имя. И это в двадцать семь с копейками лет.

– Не хочешь кофейку выпить?

– Давай.

– Через час нормально?

– Оки.

Они встретились в кофейне, где обычно пили кофе друг и Мэм. Это было одно из их мест. Центр города, тихое место. Никогда не подумаешь, что рядом надрываются вечерние пробки, и, чадя выхлопными газами, нервничают запертые в машинах уставшие люди.

Подруга Мэм разительно отличалась от девушки друга, аспирантки. Напротив, это был человек, как никто другой знающий свою цену – даже если эта оценка не всегда совпадала с мнением окружающих. Вот и сейчас, разговаривая с Ником, весь ее вид говорил о том, что она буквальным образом снизошла. Лень, равнодушие, легкий цинизм – вот ее фирменный устойчивый образ.

Впрочем, Ник знал ее давно и не обращал на эти пустяки внимания. Он знал, что Мэм считала подругу, несмотря на все ее причуды, далеко не безнадежной, другое дело, что ее следовало направлять – сама она сколько-нибудь достойное занятие найти была не в состоянии. Но стоило ей подкинуть здравую идею насчет помощи приюту бездомных животных, или спасению заповедника, или еще что-то в этом роде – и подруга занималась вопросом с энергией и завидной самоотдачей. Удивительно, но факт. Но это только в случае, если ее кто-то направлял, подкидывал идеи,