– Поистине восхитительная философия, – сказал Гилберт. – А теперь, когда мы закончили трапезу, я настаиваю, чтобы вы позволили мне помочь вам с мытьем посуды. Мне не терпится испытать это ваше блюдо-пантеизм!

– Мой дорогой друг, – сказал Миффлин, сдерживая своего порывистого гостя, – это плохая философия, которая время от времени не терпит отрицания. Нет, нет, я не просил тебя провести со мной вечер, чтобы ты мыл посуду. – И он повел его обратно в гостиную.

– Когда я увидел, как ты вошел, – сказал Миффлин, – я испугался, что ты, возможно, газетчик, ищущий интервью. Однажды к нам пришел молодой журналист, и это плохо кончилось. Он добился расположения миссис Миффлин и, в конце концов, поместил нас обоих в книгу под названием "Парнас на колесах", которая стала для меня настоящим испытанием. В этой книге он приписывает мне ряд поверхностных и слащавых наблюдений за книготорговлей, которые раздражают торговлю. Тем не менее, я рад сообщить, что его книга была продана лишь небольшим тиражом.

–Я никогда о нем не слышал, – сказал Гилберт.

– Если ты действительно интересуешься книготорговлей, то тебе следует прийти сюда как-нибудь вечером на заседание клуба "Кукурузный початок". Раз в месяц здесь собираются несколько книготорговцев, и мы обсуждаем вопросы, волнующие книжников. У нас есть трубки и сидр. Здесь собираются представители самых разнообразных взглядов. Один – фанатик библиотек. Он считает, что каждая публичная библиотека должна быть взорвана. Другой считает, что движущиеся картинки разрушат книжную торговлю. Какая чушь! Несомненно, все, что пробуждает умы людей, что делает их бдительными и вопрошающими, увеличивает их аппетит к книгам. Жизнь книготорговца очень деморализует интеллект, – продолжал он после паузы. – Он окружен бесчисленными книгами; он не может прочитать их все; он погружается в одну и берет отрывок из другой. Его ум постепенно заполняется разными обломками, поверхностными мнениями, тысячью полузнаний. Почти бессознательно он начинает оценивать литературу в соответствии с тем, что пользуется спросом у людей. Он начинает задаваться вопросом, не является ли Ральф Уолдо Трайн на самом деле чем-то большим, чем Ральф Уолдо Эмерсон, не является ли Дж.М. Чаппл таким же великим, как Дж. М. Барри. Это путь интеллектуального самоубийства. Одно преимущество, однако, есть у хорошего книготорговца. Он терпим. Он терпелив ко всем идеям и теориям. Окруженный, поглощенный потоком человеческих слов, он готов выслушать их всех. Даже к продавцу издательства он снисходительно прислушивается. Он готов быть обманутым ради блага человечества. Он непрестанно надеется, что появятся хорошие книги. Видишь ли, мой бизнес отличается от большинства других. Я торгую только подержанными книгами; я покупаю только те книги, которые, по моему мнению, имеют какую-то честную причину для существования. Насколько может судить человеческое суждение, я стараюсь убирать мусор с моих полок. Врач не торгует шарлатанскими лекарствами. Я не торгую поддельными книгами. На днях произошла забавная вещь. Есть один богатый человек, некий мистер Чепмен, который давно посещает этот магазин…

– Интересно, может быть это мистер Чепмен из компании " ЛакомстваЧепмен "? – Спросил Гилберт, чувствуя, как его ноги касаются знакомой почвы.

– Думаю, да, – сказал Миффлин. – Ты его знаешь?

– Ах, – воскликнул молодой человек с благоговением. – Это человек, который может рассказать вам о достоинствах рекламы. Если он интересуется книгами, то именно реклама сделала это возможным. Мы обрабатываем все его заказы, я сам много написал. Мы сделали чернослив Чепмена основным продуктом цивилизации и культуры. Я сам придумал лозунг "Мы хорошеем на нашем черносливе", который вы видите в каждом крупном журнале. Чернослив Чепмена известен во всем мире. Микадо ест их раз в неделю. Папа их ест. Мы только что узнали, что тринадцать ящиков с ними должны быть доставлены на борт "Джорджа Вашингтона" для поездки президента на всемирную конференцию. Чехословацкие армии питались в основном черносливом. В офисе мы убеждены, что наша кампания за чернослив Чепмена многое сделала для победы в войне.