– Может быть, но я в этом сомневаюсь, – сказал Миффлин. – Миссис Миффлин говорит, что не продавала его сегодня вечером. Я разбудил ее, чтобы спросить. Она дремала за своим вязанием за столом. Наверное, она устала после поездки.

– Мне жаль, что я пропустил цитату из Карлайла, – сказал Бенсон. – В чем была суть?

– Кажется, я записал это в блокнот, – сказал Роджер, обшаривая полку. – Да, вот он. – Он прочел вслух:

"Труды человека, похороните их под какими угодно горами Гуано и непристойным совиным пометом, они не погибнут, не могут погибнуть. То что из Героизма, из Вечного Света было в Человеке и его Жизни, очень точно добавляется к Вечностям, и навсегда становится новой божественной частью Суммы Вещей.

– Итак, друзья мои, книготорговец – один из ключей к этой универсальной арифмометрической машине, потому что он помогает в перекрестном оплодотворении людей и книг. Его восторг от своего призвания не нужно стимулировать даже яркими черенками картины Коула Филлипса.

– Роджер, мой мальчик, – сказал Глэдфист, – твой невинный энтузиазм заставляет меня вспомнить любимую историю Тома Дейли об ирландском священнике, который упрекал свою паству за любовь к виски. “Виски, – сказал он, – это проклятие этой паствы. Виски крадет у человека мозги. Виски заставляет тебя стрелять в домовладельцев – и не попадать в них!” Тем не менее, мой дорогой Роджер, твой энтузиазм заставляет тебя стрелять в правду и никогда не приближаться к ней. Твоя тень ядовита!

– Итак, джентльмены, – сказал мистер Чепмен, – я знаю, что миссис Миффлин хочет, чтобы ее освободили от вахты. Я голосую за то, чтобы мы закрыли заседание пораньше. Ваша беседа всегда восхитительна, хотя я иногда немного сомневаюсь в выводах. Моя дочь собирается стать книготорговцем, и я с нетерпением буду ждать ее мнения о бизнесе.

Когда гости вышли из магазина, мистер Чепмен отвел Роджера в сторону.

– Все нормально насчет приезда Титании? – Спросил он.

– Абсолютно, – сказал Роджер. – Когда она хочет приехать?

– Завтра не слишком рано?

– Чем скорее, тем лучше. У нас наверху есть небольшая свободная комната, которую она может занять. У меня есть кое-какие собственные идеи о том, как обставить ее для нее. Присылайте ее завтра днем.

Первая трубка после завтрака – ритуал, имеющий некоторое значение для опытных курильщиков, и Роджер, стоя у подножия лестницы, поднес пламя к трубке. Он выдохнул большой поток сильной синей вони, которая закружилась позади него, когда он бежал вверх по пролету, его разум нетерпеливо размышлял о подходящей задаче организовать маленькую свободную комнату для предстоящего сотрудника. Затем, поднявшись по ступенькам, он обнаружил, что его трубка уже погасла.

– Набивать трубку, выбивать ее, раскуривать снова и снова, – думал он, – у меня, кажется, не так много времени для серьезных жизненных забот. Если подумать, курение, мытье посуды, разговоры и слушание разговоров других людей в любом случае занимают большую часть жизни.

Эта теория ему понравилась, и он снова побежал вниз, чтобы рассказать ее миссис Миффлин.

– Иди и приведи в порядок эту комнату, – сказала она, – и не пытайся подсунуть мне какие-нибудь фальшивые доктрины так рано утром. У домохозяек нет времени на философию после завтрака.

Роджеру доставляло огромное удовольствие готовить гостевую комнату для нового помощника. Это была небольшая комната в задней части второго этажа, выходящая в узкий коридор, который через дверь соединялся с галереей книжного магазина. Из двух маленьких окон открывался вид на скромные крыши этого квартала Бруклина, крыши, которые скрывают так много храбрых сердец, так много детских колясок, так много чашек плохого кофе и так много коробок чернослива Чепмена.