Первый раз увидев ее в клубе, он просто обалдел. Статная, с высокой грудью и копной рыжих волос, похожих на корону, она сияла и манила, как полярная звезда манит уставшего моряка. «Королева!» – полыхнуло у него в мозгу. «Настоящая. Не дешевка. Знает себе цену. Умная, не чета мне», – автоматной очередью выстреливали мысли одна за другой.

Она сидела боком к нему, совершенно не обращая внимания на затененный угол, где обитал Борис, и вела содержательную беседу с унылым бородачом о какой-то литературной муре.

А он пожирал глазами каждый поворот и наклон ее красивой головы.

Любовался на то, как притопывает ее нога в элегантной туфле во время спора на какую-то возвышенную тему и страдал, зная, что такая женщина никогда не обратит внимание на такого болвана, как он. Права была дочка… Чурбан неотесанный…

Элеонора Валентиновна воспользовалась своими полномочиями председателя клуба:

– Господа, брэк! Что о нас подумает Иосиф. Я уже забыла, о чем я… – замедлилась она. Но быстро вспомнила и с улыбкой сказала: – Ах, да, это – наша Женечка.

Когда вы, гуляя по лесу, вдруг внезапно набрели на маленькую полянку маргариток и, присев на корточки, встретились взглядом с этими чистыми, лазурными глазками, вам понятно чувство, которое каждый присутствующий испытывал, находясь рядом с Женей.

Женя Деревянко, девушка двадцати трех лет, работала флористом в небольшом магазинчике на городском вокзале и сама была похожа на лесной, не бросающийся в глаза, но милый цветок. Она не выделялась ни внешностью, ни напором, не обладала высоко развитым интеллектом, но было в ней что-то детское, почти ребяческое, какая-то жизненная легкость и свежесть. И каждому человеку было рядом с ней тепло и покойно....

– Какие замечательные стихи вы прочитали, – сказала она Иосифу.

– Как это точно про детство, а потом про… студентов, да?

Вгляд ее стал задумчивым:

– Почему вы решили их прочитать?»

Иосиф слегка смутился:

– Да я… собственно…

Сикорская пояснила с видом эксперта:

– Женечка, это же – Байрон!

Женя вопросительно посмотрела на Иосифа. Тот кивнул в знак согласия.

– Стихи написал Байрон. Мы с Александрой прочли в оригинале, а Йосиф напомнил нам перевод этих замечательных строк.

Элеонора Валентиновна обратилась к Либерману:

– Вы знаете, мы тут уже все знакомы. В клубе традиция: кто приходит первый раз, рассказывает о себе. Знаете, такой блиц-опрос.

Йосик бросил цепкий взгляд на Александру и ответил, слегка растягивая гласные:

– Ну что ж… Это интегесно.

Вопросы посыпались как из пулемета:

– Бумага или электрон?

– Время – деньги, а электрон позволяет сэкономить и то и другое.

– Фэнтези или классика?

– В искусстве я предпочитаю реализм.

Потом добавил, снова бросив взгляд на Александру:

– Хотя мне не чужды и некоторые направления авангарда, например, кубизм, или даже я как-то купил картину, написанную в стиле лучизма…

Александра была явно удивлена. Она первый раз с интересом посмотрела на Либермана.

Элеонора поправила:

– Я про книги.

– Ах, да. Тут я, боюсь, всеяден…

– Чай или кофе?

Йосик бросил взгляд на стоящую на столике чашку и ответил уверенно.

– Только кофе!

Сикорская продолжала с напором:

– Три главных слова для вас?

Тот ответил без лишних раздумий:

– Преданность. Бескорыстие. И, скажем, сюрприз.

– Любите сюрпризы?

– Люблю их делать. Думаю, что в этом деле меня уже можно назвать профессионалом.

Сикорская сказала с уважением:

– Спасибо за ответы, Йосиф. Вы очень интересный человек.

Она обратилась к остальной группе, которая уже немного заскучала:

– Предлагаю начать обсуждать книгу. Вопрос на засыпку: что нужно было прочитать?