Молодой поэт пользовался немалым успехом у девушек. Харизматичность и любезность заставляли забыть малый рост, тусклый взгляд и заурядную внешность. Подружки его по большей части не так давно приехали в Вильну из окрестных городков, он помогал им подыскать жилье и работу. Зачаровывал своим пением и честно предупреждал: «Не влюбляйся в меня, потом будет больно». Все знали про этот его недостаток: если девушка оставалась рядом несколько месяцев, она ему надоедала и он ее бросал. При этом был неколебимо предан друзьям-мужчинам, в основном – или бедным рабочим, или начинающим писателям. Он поднимал им настроение шутками, песнями, прибаутками. А если в кармане оказывалось несколько грошей, приглашал друзей в кафе выпить чаю и водки[9].

По вечерам в выходные Шмерке гулял по улицам Вильны в окружении толпы почитателей, всем улыбался, со всеми перешучивался. Он всегда первым замечал знакомого за целый квартал. Окликал его: «Как дела?», пожимал руку таким широким жестом, будто сейчас хлопнет по ладони. Завязывался разговор, и в результате знакомый присоединялся к его свите, даже если куда-то спешил по делу.

Несмотря на веселый и беспечный нрав, к политике Шмерке относился серьезно. За время обучения в вечерней школе, которой руководили социалисты, он вступил в ряды запрещенной коммунистической партии. В Польше были две напасти: нищета и антисемитизм; в результате, глядя через границу, СССР казался оплотом свободы и равенства. Подпольная политическая деятельность Шмерке – глухой ночью привязать красные флажки к телеграфным проводам, отпечатать антиправительственные прокламации и подбросить их под двери полицейского участка или организовать незаконную демонстрацию – привела к нескольким арестам и коротким тюремным срокам.

Польская полиция постоянно держала Шмерке под наблюдением, поэтому он принимал необходимые предосторожности. Свои статьи публиковал под псевдонимом в нью-йоркской коммунистической ежедневной газете «Моргн-фрайхайт» («Утро свободы»), отправляя их туда либо через туристов, либо с подложного адреса в Варшаве. С друзьями-литераторами он никогда не обсуждал свою политическую деятельность[10].

Но главным было то, что Шмерке оставался душой и сердцем «Юнг Вилне», живой искрой и партии, и любого праздника. Он не числился среди самых плодовитых или талантливых авторов «Юнг Вилне», но именно он объединял остальных, примиряя постоянное соперничество темпераментных литераторов. Он был организатором: администратором, секретарем, редактором и импресарио. Благодаря ему литературная группа превратилась в подлинное братство, содружество писателей, которые неизменно оказывали друг другу помощь и поддержку[11].

Собственное его творчество было отчетливо политизированным. Рассказ «Амнистия», опубликованный в 1934 году, описывает тяжкие бытовые условия, в которых политзаключенные содержатся в польских тюрьмах. Единственная надежда – глава государства их амнистирует. Чтобы рассказ прошел цензуру, Шмерке перенес действие из польской тюрьмы в немецкую, однако множество деталей указывало на то, о чем речь идет на самом деле. (Гитлер вообще никого не амнистировал.) В конце рассказа узники понимают: «Никто нас не освободит». Они и рабочие массы должны добиться этого сами[12].

Когда новый поэт по имени Авром Суцкевер подал заявление в «Юнг Вилне» и представил на суд ее членов утонченные стихи о природе, Шмерке его предупредил: «Абраша, сейчас времена стальные, а не хрустальные». Заявление Суцкевера отклонили; в группу он был принят лишь несколько лет спустя. Впоследствии стал величайшим из поэтов ХХ столетия, писавших на идише.