– Ты что – не знаешь, кто это такие? Темнота-а!

Потом Таня заявила, что мы должны построить машину времени: она знает, как…

– Нужен никель: возьмем никелированные спинки от старой кровати, у Бати в сарае стоят, прикрутим их цепью Найды, досками, соединим и сядем, там еще кой-чего, конечно, надо… но это не обязательно, главное, у нас есть кварц – из него сделаем такие специальные стержни… Смотри, как здорово: вот и пригодились камушки…

– По-моему, двух камней для машины времени будет маловато, – сказала я осторожно, впечатленная тем, как прочитанное повлияло на мою подругу.

– Ничего, пойдем на наш застолбленный участок и еще найдем! – не принимала возражений Таня, игнорируя возможность появления возле речки Мирона-дурачка.

Оказалось, что машину времени (которой пока что не было) надо держать внутри пьедестала, ну… вроде как в гараже, а сверху должен стоять белый сфинкс – это такой каменный лев с человеческой головой и орлиными крыльями…

– Знаю, знаю, он еще загадки загадывает, а кто не отгадает – тому трындец…

– Про это в «Машине времени» ничего не написано.

– И, по-моему, сфинксов в нашем городе нет, ни белых, ни серых – надо ехать в Ленинград, – попыталась я вернуть Таню на твердый асфальт из зыбучих книжных страниц.

– Ничего, съездим, – парировала Буравлёва.

Но самым неприятным оказалось то, что теперь она не пропускала ни одного канализационного люка, уверяя, что мы должны сковырнуть крышку и залезть внутрь, там, в колодце, будут такие металлические скобки для рук и ног, вроде лестницы, спустимся вниз и увидим морлоков: глаза красные, на голове и спине – шерсть…

Но когда мы с большим трудом сдвинули чугунную крышку и заглянули в один люк, там не оказалось никаких скобок-лестниц, только далеко внизу плескалась вонючая жижа.

– По-моему, у морлоков случился всемирный потоп, – утешала я подругу, – и они утонули в своих отходах…

Поскольку сфинксов в нашем городе не нашлось, я предложила Тане называть дома, где мы с ней живем, не финскими, а сфинкскими. Тогда мы с ней – две машины времени.

К счастью, наваждение «Машины времени» длилось не слишком долго, потом все пошло своим чередом, разве что в сборнике оскорблений, которыми мы награждали мальчишек, появилось слово «морлоки».

Возиться с водой Тане запретили, но она не могла себе отказать в удовольствии что-нибудь приготовить. Довольно часто приготовлением обеда мы занимались у нас на веранде, которая в теплое время года становилась кухней. Я была на подхвате. И вот как-то раз сварили мы макароны, приправили сыром, уплетаем их в комнате у низенького окна, выходящего на бугор, по которому лезет к сараю за какой-то надобностью Валентин Казимирович, и одновременно дожидаемся, когда на веранде в чайнике вода закипит, вдруг слышим: фр-р, бах – керогаз вспыхнул пламенем (хорошо, что мы не умотали в сад качаться на качелях!). Таня среагировала мгновенно: заскочила обратно в комнату, схватила одеяло с кровати Любовь Андреевны и накинула на огонь, который попыхтел, попыхтел, пытаясь вырваться, – и стих. Я, правда, тоже поучаствовала в тушении: поливала одеяло водой.

Когда Любовь Андреевна пришла после педсовета из школы, только закопченный чайник, черная полоса на стене да загубленное одеяло могли поведать о том, что случилось. Мы думали, нам попадет, но она сказала:

– Вы молодцы! Погубили одеяло – не велика цена – зато дом спасли! Дом-то деревянный, такой мог быть пожар! Сколько бы народу пострадало!

Правда, и чайник, и керогаз пришлось отнести на помойку: один не под силу оказалось отчистить никому, даже Таньке (хотя сыпь с рук у ней уже сошла), второй упрямец не поддавался ремонту (завхоз так и сказал: ремонту не поддается!). Зато испорченное одеяло Таня унесла соседской собаке – его свернули и положили в будку, наверняка Найда, полеживая на мягком, была нам благодарна.