Звучит новая композиция, и я застываю на месте, не донеся ложку до кофеварки. Мою крошечную квартиру оглашает голос Розмари Клуни.

– Ну и совпадение, – говорю я Аслану, который зашел на кухню проверить, не налила ли я ему утреннюю порцию молока. Высыпаю в кофеварку остатки кофе и включаю ее.

Песня – я наконец вспомнила название, «Hey There», – появилась в эфире семь или восемь лет назад. Не помню, в каком году она была популярна, но я тогда часто ее напевала, а потом забыла. И вспомнила только прошлой ночью.

Ах, эти дивные глаза незнакомца из сна, пронзительные и синие, как море на открытке из какой-нибудь экзотической страны. Я должна была испугаться, но страха не было.

Я ничего не могла с собой поделать. Он так заглядывал в мои глаза, так смотрел на меня, будто я для него – самый важный на свете человек. Будто я для него – целый мир.

Я не привыкла к подобным взглядам. Никто и никогда так на меня не смотрел, даже Кевин.

А как Ларс со мной говорил! «Катарина, родная, вставай. Ты, наверно, еще не проснулась. Ты всегда знаешь, что нужно делать в таких случаях, Катарина».

В реальном мире со мной никто так не разговаривает. И никто не называет меня Катариной.

Пару лет назад я решила поэкспериментировать и воспользоваться своим полным именем. Это было как раз тогда, когда мы с Фридой открыли книжную лавку. Новая работа, новая жизненная веха (за несколько месяцев до этого мне исполнилось тридцать) – я чувствовала, что пришла пора больших перемен. Да, мне никогда не нравилось длинное и громоздкое «Катарина», но я не придумала другого способа показать всем, как сильно я изменилась. Ко всему можно привыкнуть, рассудила я и рьяно взялась за дело.

На всех моих конвертах и на бумаге для писем было отпечатано имя «Катарина Миллер». Я попросила Фриду и остальных друзей звать меня Катариной. Я представлялась так покупателям и владельцам других магазинов на Перл-стрит, с которыми мы еще только начинали знакомиться. Я даже родителей попросила называть меня полным именем, и они выполнили эту просьбу – правда, без особого энтузиазма. Что тут скажешь, они всегда потакали моим прихотям.

Фриду убедить оказалось труднее.

– Тебе так идет имя Китти! Зачем его менять?

Я пожала плечами и заявила, что пора взрослеть.

Катариной я представлялась даже потенциальным кавалерам. Мне хотелось начать все заново и стать кем-то другим. Кем-то более утонченным, более опытным.

Ни с одним из тех кавалеров у меня не сложилось. Новое имя не сделало меня другим человеком, как бы я этого ни хотела.

Несколько месяцев спустя я выкинула конверты с надписью «Катарина Миллер» и снова стала Китти. Никто ничего не сказал.

Отношу чашку кофе к письменному столу, стоящему у окна в гостиной. Раздвигаю занавески. С этого места отлично видна Вашингтон-стрит. Начинается солнечный теплый сентябрьский день. По улице идет почтальон, и я машу ему, пока он кладет письма в мой ящик и ящик семьи Хансен. Хансены – хозяева этого дома и живут во второй его половине. Проводив глазами почтальона, я выхожу и забираю свои письма и утреннюю газету.

Ларс, Ларс… Это имя по-прежнему не выходит у меня из головы. Кто он такой?

И где я слышала это имя?

Возвращаюсь в дом, на ходу просматривая газетные заголовки. Вчера президент Кеннеди произнес речь в университете Райса и пообещал, что в конце этого десятилетия на Луну ступит первый человек. Ну уж нет, поверю, когда увижу своими глазами. Я бросаю газету на обеденный стол: почитаю за завтраком.

Писем у меня немного. Пара счетов, рекламная листовка с купоном на бесплатную мойку автомобиля – точно не пригодится, у меня даже машины нет – и открытка от мамы.