Под тихое ржание лошади я повернулась в сторону шуршащих деревьев, стараясь услышать песню лепечущих вод нашего ручья. Скоро появится жених.

Всматриваясь вдаль, я облокотилась на деревянные перила, и когда огонек от лампы отца уже исчез из виду, выпрямилась, поправила деревянный стержень подсвечой и опустила фитиль до места, где воск соприкоснется со старой спиралью подсвечника всего через несколько минут, тем самым давая сигнал запоздавшему ухажеру, что уже пора уходить домой.

Поднимая руки, я заметила, как они становятся зеленовато-голубого цвета.

Глава 2

Едва прошла очередная серая неделя, как Па уже привел на крыльцо нового ухажера. Мужчина не спеша слез с мула и привязал его к дереву. Очередной голодный тролль, от которого нужно как-то сбежать.

Я стала загибать пальцы, припоминая, сколько женихов, просивших моей руки, успело заявиться к нам за последнее время. Оказалось, их было больше дюжины, если не считать тех, кто, передумав, повернул обратно еще у опушки леса.

Увидев, как он, переваливаясь с боку на бок, поднимался по ступенькам, мне захотелось поскорее дожечь свечу и проводить его восвояси.

Нащупав коробок, я достала спичку. После приезда потенциального жениха щепетильная обязанность по зажиганию свечи всегда отводилась мне, которую я выполняла, когда он занимал отведенное ему место.

Хьюитт Хартман плюхнулся в кресло-качалку, чуть не сломав сиденье, пока я зажигала короткий фитиль. Сгорбившись над дряблым животом, он, теребя в руках шляпу, смочил слюной широкие десны, между которых торчал язык с болезненным налетом, и представился, пробормотав себе что-то под нос, но я так ничего и не поняла. Опустив взгляд вниз на колени, он попросил принести документ на право владения землей.

Я молча сходила в дом за нужной бумагой и положила ее у свечи. Проблеск радости на лице мистера Хартмана заставил меня сплести руки за спиной и вжаться в перила. Взгляд застыл на дрожащем языке пламени и медленно тающем воске.

Читая документ, он несколько раз что-то проворчал. Приданое в десять акров земли было более чем щедрым предложением. Территорию можно было расчистить для ведения сельского хозяйства, заготовки бревен или, на крайний случай, попросту продать. Но из-за другого склада ума Па и в голову не приходили подобные мысли, к тому же он никогда не хотел иметь соседей, а может, ему не хватало денег на реализацию своих идей. Однако с ухудшением самочувствия вопрос о моем браке все сильнее его беспокоил, поэтому он стал думать в других направлениях.

Мистер Хартман склонился к слабому огню, внимательно изучая принесенный сертификат, залитый желтым светом, и в его пустых глазах промелькнула искра алчности. Он украдкой взглянул на мое лицо, затем на бумагу, и еще раз – на меня. Спускаясь ниже по странице, он тыкал пальцем по старому документу и облизывал губы, наслаждаясь написанным. И снова обрушил на меня свой тяжелый взгляд.

Наконец он, откашлявшись, поднялся и выплюнул за перила щепотку табака: коричневая слюна украшала его нижнюю губу вместе с мелкими каплями, покрывшими подбородок.

Хартман поднял свечу и подвинул ее к моему лицу. Съежившись от страха, он бросил документ и с одного большого вдоха сдул пламя. – Даже целый штат этого не стоит, – проговорил он хриплым, трухлявым голосом, выдыхая струю воздуха, перебившую черный дым и мое дыхание.

* * *

Спустя несколько дней отец опять доставал свечу, задирая фитиль таким образом, чтобы она горела как можно дольше. После трех женихов к концу января он понял, что больше не придется это делать.

После полудня на крыльце нашего дома появился мужчина. Он внимательно прочитал документ, молча поправил жидкие волосы и нервно поглядывал на пламя свечи, несколько раз сменив позу и похлопав дряблой поношенной шляпой о грязные штаны, из которых каждый раз поднимался новый шлейф вони. После двух свиданий с этим женихом в конце января Па дал благословение и подписал сертификат передачи земли, потушив мою последнюю свечу. Старый сквайр вскочил с места, схватив бумагу. Избегая лица, он с вожделением рассматривал мое тело, задержавшись на груди. Складывалось впечатление, будто я была для него очередным товаром.